Дракон Золотого Руна
Шрифт:
Ну и пили естественно. А как же без этого? Хозяин вернулся — радость-то какая. Но особенно разгуляться не получилось, прибыл взмыленный гонец и предал письмо от кардинала де Бургоня. Его высокопреосвященство, полу — просил, полу — приказывал, немедленно явится к нему. И откуда только, зараза, узнал, что я прибыл? Ну что? Похоже, пришло время расплачиваться за церковные милости. Да и ладно…
Но это уже завтра, а вернее послезавтра — раньше, я в Антверпен никак не попаду. А из него отправлюсь сразу в Гент, ибо категорически не успеваю.
Так и случилось.
Наконец принял работу от семейства ван Акенов. Это те самые, отпрыском которых является Иероним Босх.
Ян ван Акен, степенный длиннобородый старичок, по праву главы семейства, лично презентовал росписи. Ну что я могу сказать? Круто до мурашек в спине! Художники, так поиграли с тенями, что изображения казались реально живыми. Мало того, даже меня, человека в общем-то атеистического, роспись приводила в священный трепет и навеивала религиозную восторженность. Но не везде, господскую спальню художники расписали довольно игриво: резвящиеся нимфы, пастушки и всякие разные сатиры, так что мысли в ней, были далеки от религиозного трепета. Что весьма странно, живопись сейчас подобные вольности не допускает.
Над моим кабинетом работал как раз Ерун, так пока зовут будущего гения живописи Иеронима Босха. Постарался — так постарался малец. Что у него творится в голове — я не знаю, вряд ли все в порядке, но смотрится шикарно — сплошной 'адъ и зубовный скрежет'. Страшновато и торжественно — посетители вполне могут впасть в религиозный экстаз, совмещенный с непроизвольным опорожнением мочевого пузыря. А если добавить в комплект к внешним эффектам средневекового барона — самодура и злостного мракобеса, то вообще…
Кстати, очень похоже на знаменитый его триптих* 'Сад земных наслаждений'. Но не он… Что вполне понятно, творческие личности — они такие, никогда не предугадаешь, что им в голову взбредет. К тому же, кажется, он сей шедевр гораздо позже наваял.
А вообще, я доволен. Очень. Поэтому расплатился щедро и ангажировал Еруна на роспись замковой часовни. Когда достроят оную. И на прочее — не успокоюсь пока все мое хозяйство не оформит.
Затем удивил Фиораванти. Почтенный архитектор, после презентации творчества, то есть, почти законченных маяка и бастиона в бухте, преисполнился торжественности и попросил разрешения…
— Монсеньор… — поклону итальянца мог позавидовать любой придворный. — Я намерен сообщить вам весьма радостную новость и просить благословления.
Мы находились в процессе испытания единорога, вернее, в процессе поглощения запеченного барашка в перерыве между испытанием, и я сразу не понял чего хочет архитектор.
— Сообщайте, мэтр Пьетро.
— Превратности судьбы… — отчаянно смущаясь, начал ломбардец. — Превратности судьбы…
— Покороче, обер — инженер — лейтенант.
— Благочестивая
— В тягости что ли? — я никак не мог сообразить что от меня хочет итальянец.
— Пока нет… — облегченно выдохнул Фиораванти. — Но я…
— Хочешь женится? Кто она?
— Вдова почтенного купца Якоба Хейдена.
— Достаток?
— Унаследовала ткацкое производство и два магазина. Богата… — архитектор смущенно потупился на конце фразы. — К тому же, хороша собой и умна. Деток нет.
— А не спешишь ли ты, мой друг? — я решил немного подразнить ломбардца. — Свобода сладка, к тому же, я могу подобрать тебе в Бургундии более выгодную партию. А вообще, ты же кажется домой собирался?
— Нет, — твердо ответил архитектор. — Дома меня никто не ждет.
Вот даже как? Ну да, любовь страшная сила. Ну и пусть его, жалко мне что ли? Опять же, теперь всегда под рукой будет. И вообще, я рад, что архитектор остается. Отличный специалист, нормальный человек — пригодится еще — планов-то громадье.
— Тогда, быть посему. Разрешаю. Свадьбу планируй на конец лета — постараюсь присутствовать. Стоп… а твои товарищи?
— По окончанию работ уедут, — печально покачал головой ломбардец. — Но, возможны варианты.
Вторым удивил Фен. Я сразу заметил, что мой китайский механикус немного заскучал. Осунулся, пропала живость в движениях и во взгляде. Но, поначалу, я списал данный момент на тоску по родине — менталитет-то у него совершенно другой. И особей китайской национальности, для коммуникации, не предвидится, от слова совсем. Но оказалось, все немного не так…
Китаец решил напросится со мной на войну. Да, на войну, так как, видите ли, он пишет фундаментальный труд о своих приключениях в землях широкоглазых и для полной достоверности требуется попутешествовать и конечно же, побывать на войне. Желательно как можно кровопролитной и масштабной. М — дя…
— Мастер Фен, вы в своем уме? На войне иногда вообще-то убивают.
— Рано или поздно, мы все уйдем, и нет никакого значения, как это произойдет. — Лицо китайца, при всей его беспристрастности, показалось мне очень упрямым.
— Очень интересно… — я лихорадочно искал причину по которой могу отказать китайцу. — А… а керамическое производство ты уже наладил?
Могу просто махнуть шашкой и не пустить. Но, думаю, это приведет к осложнениям — китаеза похоже упертый до невозможности. Не будешь же его действительно под охраной держать?
— Разрешите. господин барон… — в разговор встрял Хорст и тряхнул своей записной книжкой. — Тут, значится, на нас вышли люди и готовы подписать контракт на поставку черепицы на покрытие двух церквей в Антверпене. И из Брюгге тоже. А сервизы расходятся с нереальной скоростью. Те самые — с павлинами и драконами. Господин Редерхолле, просил давеча сотню штук. А это не много — не мало, полторы сотни флоринов. Так что…
Фен окинул моего казначея нейтральным взглядом и щелкнул пальцами. Мгновенно к нам подскочил замызганный мальчишка и бухнулся на колени.