Драконье золото

Hegg

— Красиво, — открыто улыбнувшись, подмигнул сестре принц. Та согласно кивнула и оценивающе посмотрела на брата через отражение в зеркале.

— А ты даже не попытался нарядиться, — поправляя легкие кудри, укорила принцесса Дороса.

Мальчик пожал плечами и присел на софу у открытого окна. Середина февраля как обычно выдалась ветряной, но покои принцессы и принца располагались в башне, укрытой от ветров хитроумным решением зодчих. Доросу было не до празднований, он был всерьез обеспокоен все больше погружающимся в думы отцом. Тот как-то раз обронил перед сыном, что драконы вновь пытаются обосноваться в горах, устраивая настоящие бойни друг с другом ради наиболее удобного расположения в пещерах.

Вообще, принц с трудом представлял себе, кем были эти самые драконы. Ему показывали книги с рисунками и подробно описывали этих существ, но он так и не смог их себе представить. Если мальчик правильно понимал проблему, то соседство с драконами сулило большие неприятности в скотоводстве, на котором и держалась вся экономика страны. Дорос, в отличие от сестры, гораздо более серьезно относился к урокам, на которые их обязали ходить родители. Фрона больше склонялась к изучению этикета, танцам и умению правильно одеваться, чему учила ее мать, плотно занявшаяся воспитанием дочери совсем недавно.

— Как ты думаешь, что подарит мне отец? Тебе-то понятно, это будет меч или кольчуга, какая-нибудь очень прочная. Неинтересно. А вот что они придумают со мной?

— Замуж тебя отдадут. Познакомят с будущим супругом. Это будет пузатый Клаудио с бородавкой на носу, — с видом знатока предположил Дорос. Сестра при его словах только скривилась и махнула в его сторону рукой. Клаудио был восьмилетним толстеньким сыном рано лысеющего барона, часто появляющегося во дворце с очередной проблемой. Принц с принцессой втихую называли его ходячей катастрофой, а затем так же окрестили сына. Клаудио даже больше подходил на эту роль. Чего стоил только последний его приезд на прием, когда он, в попытке грациозно слезть, рухнул с лошади, затем перевернул на себя блюдо с овощами, после упал в чан с отходами — и это все за один день.

— А может мне скажут, что я — наследная принцесса, и это ты будешь у меня на побегушках, — закончив наконец с бантом на груди, повернулась к брату Фрона.

— Хвала небесам, я уеду в лес и стану лесничим, буду скакать по деревьям с белками и есть кору зимой, — картинно взмахнув руками, воскликнул принц. Фрона на это не удержалась и прыснула, поспешно прикрыв рот руками. Ей было смешно даже представить брата в такой ситуации.

— Пойдем скорее, а то нас заждались, — спохватился Дорос и, подхватив сестру под локоть, поспешил в тронный зал.

***

Фрона задумчиво прикусила губу, смотря с нижнего балкона летней игровой комнаты в сад, где придворные дамы, забавно хихикая и обмениваясь веселыми репликами, развлекались игрой в «лунки». Юные девушки более умело забивали деревянные шары в небольшие лунки, а чинные леди возраста королевы - осторожно и нежно, словно держа в руках не палку, а дорогую изолтийскую вазу, не били, как положено, а толкали крюком шарики, которые неохотно катились к цели, останавливаясь на полпути. Но принцессу волновал отнюдь не результат игры дам. Она выбирала очередную жертву на перевоспитание.

Взрослея, Фрона начала замечать, что леди стали относиться к ней не как к королевской особе, даже не как к ребенку, а как к обычной придворной девчонке, нагло и хитро осмеивая её характер и внешние достоинства, при этом глупо надеясь на безнаказанность. Конечно, дамы и не догадывались, что тринадцатилетняя принцесса может легко распознать лесть, ложь, лизоблюдство. А Фрона могла — уж во вранье-то у неё соперников не было. Как и не было соперников в коварстве и изворотливости ума. Выжить в замке короля без умения вертеться ужиком, не умея почувствовать обман в льстивых и приторных речах, было невозможно. И месть не по годам прозорливой принцессы всегда настигала обидчиц неожиданно, не давая сразу осознать, что юная венценосная особа изволит гневаться, заставляя расслабиться, чтобы

потом обрушиться лавиной стыда и испуга. Тогда жертвы осады либо шли на поклон, либо торопливо покидали дворец, в страхе быть наказанными уже не самой Фроной, а её венценосными родителями.

Сейчас взор изумрудных глаз нацелился на пышногрудую леди Лиадан, посмевшую неделю назад в окружении благородных лордов лживо посочувствовать подростковой худости и «плоскости» принцессы. Первым делом после позора Фрона нашла брата, который большую часть свободного времени проводил рядом с отцом, учась управлять государством, или в Большой библиотеке, вечно что-то выискивая в пыльных фолиантах. Вот в облачке книжной пыли между огромными стеллажами она его нашла, по пути, правда, чуть не столкнувшись с Гансом — этот, если вдруг заметит, что кто-то из двойняшек бродит по дворцу один, прицепится как репей к шерстяной юбке, во век не отцепишь! Дорос, выслушав гневные стенания сестры, вдруг вскочил, кинулся вправо, прячась за высоким стеллажом. Поискав там что-то, вышел к принцессе с маленькой книгой.

— Это, — Дорос щедрым жестом протянул книгу сестре, — записи нашего прадеда. Тут говорится о военной стратегии.

— Но зачем мне это? Я не собираюсь из-за этой дамы начинать войну!

— Почитай. Всё поймешь.

Фрона присела в большое кресло, в котором обычно сидел отец, открыла пахнущий чем-то приторным дневник и, щурясь, стала читать.

— Сколько же я не знаю! — чересчур невинно пропела принцесса, косясь на брата.

— Дворец не разнеси, — грустно сказал тот, понимая, что он жестоко подставил всех будущих недругов сестры, подсунув ей обширные описания подготовки к войне: накопление сведений о противнике, точный расчет выгодных положений войск, обманные маневры.

И вот Фрона, не без помощи болтливых прислужниц, выведала о леди Лиадан нужные для мести вещи: пышногрудая красавица, оказалось, не особо уважает солнечные дни, видите ли, кожа портится, так же не любит верховую езду, ругая скакунов за дурной запах, и, что самое главное, предпочитает всегда находиться в обществе двух-трех служанок. Идея была проста: уговорить даму на конную прогулку в примыкающем к дворцу лесу. Конечно же, без сопровождения свиты.

После недолгих уговоров, обидчица поддалась мольбам Фроны составить ей компанию, ведь ни с кем другим, кроме как с мудрой и такой красивой леди Лиадан, принцесса посоветоваться не может.

Переборов гордыней отвращение к лошадям, леди Лиадан, злобно косясь на глупую королевскую дочь, с помощью пажа забралась в дамское седло, стараясь невинно улыбаться при этом. Вскоре маленькая процессия из двух дам и трех стражников двинулась к восточным воротам дворца, выводящих путников прямо к лесу.

Фрона без умолку болтала, довольно морщась от горячих лучей летнего солнца, и из-под ресниц наблюдая за зверевшей Лиадан. Та молчала, боясь, наверное, сказать лишнего. Постепенно принцесса стала намекать спутнице на причину такого неожиданного внимания к её персоне. Сначала та не понимала ничего, а потом, когда голос Фроны стал схож с угрожающим звоном колоколов, а взгляд не уступал по холоду льдам севера, леди Лиадан ошарашено хлопала глазами, не решаясь даже открыть рот.

— Поверьте, моя дорогая, — тихо, зловеще говорила принцесса, смотря перед собой, — красотой я не обделена и, когда придет время, Вы и все вокруг в этом убедитесь. А сейчас я лишь подросток. И вам не стоит больше указывать мне на этот, как и на любой другой недостаток, иначе уже я вдруг неожиданно обнаружу наличие промахов природы в Вас. Думаю, мы друг друга поняли?

— Да, — Лиадан была неприятно удивленна. Она злилась на девчонку за то, что та отчитывает её, и злилась на себя — за беспечность. Но леди Лиадан ещё не догадывалась, насколько сильна обида венценосной особы…