Драконий коготь
Шрифт:
— Так вот: не ходи к нему. Во всяком случае, с женскими недугами. Знаешь, чем этот шарлатан от болей ее лечил? А впрочем, все равно не поймешь… Я тебе просто скажу: ребенка-то эта несчастная уже не родила б. Холера, я бы выпил. У тебя случайно нет при себе фляжечки?
— Пьяницей меня считаешь? — буркнула она.
— Не злись.
— Может, еще помурлыкать тебе малость? Вино, пение, а перед носом… Забавная картинка, а? Приятная у вас работенка, господа чароходцы…
— Не злословь. Ее законсервировали классически, но если ты думаешь,
— В… О Махрусовы мощи. Дебрен! Куда ты, холера, лапы суешь?!
— Захлопни клюв, княжна. Я уже заканчиваю. Надо было кое-что проверить.
— Ты — ненормальный, знаешь? Ни за что в жизни не дам себя уговорить заняться чародейством. Уж лучше в монастырь.
— Не обижайся, княжна, но ты уже старовата. В ведьмы идти. Не в монашенки. Разведи колени пошире, если не возражаешь. Разумеется, не свои…
— Ты уж лучше б помолчал, — проворчала она. — Может, я слишком стара, но если ты еще раз позволишь себе такие двусмысленности…
Она осеклась.
Дебрен попытался встать и с недоверием почувствовал, что его придерживают обе: мертвая Унеборга ногой, Ленда локтем.
— А ну сдвинься, Длинная! Любопытная система. Благодарю за науку, но я уже запомнила, где кто должен быть. Можешь отойти к стене.
Дебрен попробовал подняться еще раз. Мягко. Исходя из того, что Ленду просто могли парализовать неожиданность и страх. Предположение оказалось ошибочным. Его прижимали, теперь уже как следует, Ленда и изумительно стройные, но отнюдь не невесомые ноги Унеборги. Он почувствовал запах пота и странный, не то мягкий, не то жесткий нажим грудей.
— А вы, похоже, и верно… Ну, хорошего понемножку. Отойди, Ленда. Ты что, оглохла?
Дебрен, окаменев, не понимая, что происходит, напряг слух, помогая себе беззвучными заклинаниями. Ненадолго услышал чье-то слишком часто бьющееся сердце — не свое — и чье-то дыхание у дверей. Плач женщины за стенами, сухой голос Сусвока, звук ударов, крик.
И тут же голос Ленды:
— Зачем тебе самострел, Дюннэ? Что ты собираешься делать?
— Не бойся. С тобой — ничего. Отойди и не вмешивайся, тогда с тобой ничего не случится.
Магун уже понял. Почти все.
— Ты что там сунула в канавку, Дюннэ? Это не болт. Уж не хочешь ли ты…
— Отойди в сторону, дурная девка. Иначе я ему это в бедро всажу. Надо будет поправлять, а крюк я наверху оставила. Придется ему какое-то время от боли корчиться. Ты этого хочешь? А так я в голову попаду, он и не пикнет. Я зла не держу, господин Дебрен, если вы меня слышите. Просто вы видели слишком много. Сожалею, но умереть вам придется. Ну, давайте кончать. Считаю до трех и спускаю крючок. Последний раз говорю, отодвинься!
— Нет, Дюннэ, пожалуйста! Махрусе милосердный! Не стреляй! Он тебе ничего…
— Селедка, — быстро прошептал Дебрен, — чеснок, мальверсация. [6] —
Подействовало, хоть и не вполне. Правда, Ленда отскочила за ложе, но у бордель-маман только чуть-чуть подкосились колени.
Самострел, направленный теперь магуну в грудь, она по-прежнему держала вполне уверенно.
6
Растрата, злоупотребление.
— Раз. — Губы у нее явно дрожали, может, потому что кто-то недавно разбил их ударом кулака. — Раз…
— Серебряная пуля? Против меня? Ах ты бестолочь недоученная, за вампира меня берешь? Не знаешь, что человеческие раны после серебра на глазах затягиваются, потому что это металл чистый, боговозлюбленный? Я поправлюсь прежде, чем ты подохнешь. Хотя, кстати сказать, подыхать ты будешь долго. Я оскорблений не прощаю. А Ленде, невольнице моей, эликсиром отуманенной, приказываю взять тебя живьем.
Дюннэ кинула быстрый тревожный взгляд налево, на Ленду. Дебрен не стал рисковать. Он только надеялся, что недоученная, но разбирающаяся в людях бордель-маман не заметила удивления, мелькнувшего на лице девушки.
— Врешь, — неуверенно проговорила она. — Она… Я ее в кулаке держу. А в тебя попаду точно и быстро ножом дорежу. Серебро не серебро, а от дыры во лбу копыта откидывают.
— Да ты глупее, чем я думал. Правильно сделал Сусвок, что морду тебе набил. — Кроме губ, у нее еще был подбит глаз (к сожалению, левый — чтобы прицелиться как следует, он и не нужен), осталось немного поменьше волос и распухло ухо. — А если даже и попадешь, то что толку? Ленда держит тебя в кулаке крепче, чем ты ее. А обоих нас не застрелишь. Даже серебряной пулей.
— Хрен она держит, а не меня! Это? — Дюннэ указала на останки Унеборги. — Скажу, что не я, а она так подружку уделала. А может, и больше, чем просто подружку. Кто знает, чем они там вдвоем занимались, в комнате запершись? Уж конечно, ничем приличным, как мужчина с женщиной. Разврат распутный, тьфу! Сусвок знает, что ни та, ни другая с мужиками в постель идти не хотела, знает хорошо! Кому, думаете, он поверит? Этой сластолюбице, которая с другой такой же лижется, или мне, честно по-божьему любовью с мужчинами занимающейся, да еще и бордель ему содержащей?
Она победно осклабилась, показав немного прореженные честной работой зубы. Подняла самострел, уперла в плечо. Оружие было легкое, спортивное, даже если его заряжали болтом, не очень-то пригодное на войне против кольчуг. Но магун стоял близко, и кольчуги на нем не было.
— Хорошо, что ты до этого додумалась, — холодно усмехнулся он. — Потому что относительно некрофилии ты права: Сусвок не был бы уверен.
Что-то завибрировало в воздухе. Дебрен надеялся, что не от скрежета зубов девушки.