Драконий коготь
Шрифт:
Ронсуаза стояла перед колодками и, насупившись, глядела вверх. Збрхл отошел в угол, начал копаться в инструментах и оружии.
— Я не пустил бы тебя за частокол. — Только теперь Венсуэлли взглянул на девочку. — Я ему это сказал. Больная — не больная… Я так не дерусь. А та нора под палубой… Вендерк сказал, что о тебе позаботится. Сам будет носить вниз еду, а горшки — наверх. Потому что не хочет, чтобы заразился кто-нибудь из экипажа, а его самого те чародеи, которые девку готовили, иммунировали. Да и девчонка, с командой сталкиваясь, не пропитается солдатскими запахами, которые могли бы дракона отпугнуть. Ронсуаза… ты мне веришь?
Девочка не отрывала глаз от двух отверстий, расположенных выше
— Я все понимаю. Эту цепь. И почему она доходит туда, куда доходит. Но вот две эти дырки? Дебрен? Мне уже тринадцатый год, я не ребенок. Зачем они?
У Дебрена было каменное лицо.
— Это называется «хромые антиподы». Антиподы — потому что женщина висит ногами кверху, а хромые — потому что при таком положении суставы ног…
— Дебрен! Ей двенадцать лет! — проворчал Венсуэлли. Долгое время никто не произносил ни слова, не смотрел на других. Тяжелую удушливую тишину прервал Збрхл.
— Одно ясно, — проворчал он, позвякивая какой-то ржавой железякой. — Здесь живут не семеро симпатичных гномиков. И не семеро рыцарей из ордена святого Григи, покровителя охотников за драконами.
— Положи капкан, — сказал Дебрен. — Лучше поищи какой-нибудь арбалет. Я вижу ворот для натяжения тетивы, так, может, и арбалет…
— Это не капкан.
Ротмистр подошел ближе к свету. В руке у него было что-то такое, что когда-то скорее всего было элементом тяжелой противопанцирной метательной машины, возможно, даже устанавливаемой на легком основании, а сейчас больше походило на ложе обрезанного арбалета со спусковым рычагом и упором для носимого отдельно ворота, но без стальной дуги, канавки для болтов и тетивы. Вместо этого у устройства было две пары соединенных пружинами железных челюстей. В обеих — и той, что побольше, и внутренней, меньшей, — были укреплены желтые зубы какого-то крупного хищника. Между зубами проглядывало множество коричневых пятен, волокна засохшей ткани и два волоса.
— Я даже боюсь подумать, какого его назначение.
Дебрен взял у Збрхла инструмент, осмотрел, потом взглянул на адмирала.
— Ты знал? — спросил он. — Збрхл, ты мог бы это натянуть? Адмирал, я жду.
— Что я мог знать? Не пялься. Ты, Ронсуаза, можешь смотреть до конца жизни. И плюй мне при встрече в рожу. Имеешь право, хоть грех мой в дурости, а не в сукинсынстве. Я не спрашивал, хоть должен был, и двое моих людей головы разбили, какие-то странные пляски на трапе выкомаривая. Но когда мы плыли сюда, я ни одному человеку не намерен был причинять зла. Может, даже некоторых осчастливить намеревался, потому что здешний чертов дракон хоть и живет на острове, но постоянно вдов и сирот плодит. А ты, чародей? На галере сюда приплыл. Галеры, как известно, прелестные места, набитые взаимодоброжелательными людьми. Гребцы цепями привязаны, чтобы с лавки не слететь, червивую кашу жрут, потому что любят, а веслами что есть сил машут, потому как это полезно для здоровья. Экипаж бичами снабжен, чтобы хлестать ими в такт. Когда барабаны и другие столь же музыкальные инструменты мелодии для всеобщей утехи наигры…
— Достаточно, — прервал магун. — Ты прав. Мы не бескорыстные рыцари. Ни ты, ни я, ни Збрхл, хотя он-то по крайней мере честен, не прикидывается добрым малым из сказки. Мир паскуден. И я не гляжу на тебя свысока. Если ты собирался держать девочку по свою сторону частокола, верил Вендерку и приплыл сюда на дракона охотиться, то ты — обыкновенный человек. Не слишком скверный, не слишком добрый. Как и большинство людей. А спрашиваю я не для того, чтобы тебя сверху оплевать. Просто кое-чего не понимаю.
— Готово. — Ротмистр снял ворот с ложа арбалеточелюстей. — Осторожнее с ними. Какой-то странный механизм. Шпандырь внутри… Черт знает зачем. Может, кто с двойным арбалетом экспериментировал. Тьфу,
— Что ты хочешь знать? — спокойно спросил Венсуэлли.
— Что означал тот цирк на берегу? Зачем Император выслал на Кариатику флот? Хоть и из двух всего кораблей? Сейчас, когда собственные заливы оборонять нечем? И о каком военном поджигательстве ты говорил?
— Это политика, — криво усмехнулся Венсуэлли. — Мир, как ты заметил, паскуден. Западная Империя клонится к закату, а знаешь почему?
— Потому что ею правят мерзавцы. К тому же глупые. Что еще хуже.
— И это тоже, — согласился Венсуэлли. — Но при дворе в Бикопулиссе серьезно считают, что виной всему ересь, что Отец Отцов галочку на конкурентах поставил. Что в Зули уже давно, еще до того, как первая экспедиция направилась ко Гробу Господню, решено левокружие стереть с лица земли. Что Церковь весь Запад предпочитает язычникам отдать, нежели спасать отщепенцев, кои Господа восхваляют, в левую сторону Круг рисуя. И наконец, что седьмой вселенский кольцовый поход ко Гробу Махрусову должен был сразу же на полпути закончиться, еще в Бикопулиссе, ибо речь шла только об императорских богатствах.
— Ну и при чем тут Малый Чиряк?
— Когда Махрусовы рыцари в конце концов из города убрались, а ограниченный контингент союзных войск стоял там двадцать лет с лишком, то одни только голые стены остались. Столица так и не воспряла, хоть и давние это были времена. Люди там помнят ту руку братской помощи, а как вспомнят, так зубами скрежещут.
— Вот они и решили правокружцам отомстить, дракона Полыхача укокошить, устроив большое туристическое представление? Да?
— Нет, Дебрен. Видишь ли, Бикопулисс еще стоит. И держит несколько колоний, разбросанных вдоль Междуморья. Но теперь это островки, окруженные владениями язычников. Войска Везирата давно через ущелья прошли, на континент перебрались. Все захваченные ими земли когда-то были императорскими провинциями. Левокружцы там живут. Их никогда не интересовал Восток, для них Виплан кончается там, докуда доходят границы Варленской Империи. Ну, может, еще Лелонию некоторые к своему кругу милостиво причисляют. А юго-запад, Констанские горы — все это для них уже чуждый мир. Только ведь этот мир-то с их миром соседствует, и между ними ни моря нет, ни гор особо высоких, ни даже какой-нибудь большой реки. Поэтому все громче на випланских дворах можно услышать, что надо бы с этим чертовым султаном покончить. Собрать армию и двинуть на юг, пока еще он до императорских земель не дошел. Потому что как только дойдет, так сам двинет. На север и восток.
— Скверные это вести, — вздохнул Збрхл. — Война с язычниками, идеологическая, конечно, хреновый интерес. Из Зули идут пастырские послания о мире меж детьми Махруса, так что рынок чертовски сужается, к тому же на фронтах с язычниками платят мало, взывая к бескорыстной гибели за веру. Девок мало, попов с избытком. Тьфу! Не для приличного солдата этот театр. Вдобавок в неволю не берут, а на месте режут.
— А может, — спросил Дебрен, — вы сюда вербовщиками приплыли? Полыхача под Махрусовы штандарты затащить? Было — не было, наш дракон язычников, наверное, жрал бы с большим удовольствием.
— Не ехидничай, Дебрен. Император знал, чем такая братская помощь заканчивается. Союзные короли, как всегда, друг друга сожрут и домой вернутся, ничего не добившись, а уж опустошений натворят, девок перепортят, скота нахапают, хозяев пожгут, что только садись и плачь. Стыдно говорить, но люди на юге все громче болтают, что уж лучше под султанский каблук пойти и жить в мире, чем постоянно от голода и меча валиться.
— Ага, понимаю. Полыхач должен был в секретных службах работать, бунтарей и пораженцев истреблять. Дракон — как столп Управления Охраны Трона. Неконвенционно, но и неглупо.