Драконофобия в контракт не входит

Гусина Дарья

— Кто еще, если не Арман? — Эм нахмурилась. — Он сам сказал мне…

— Что это он нанял убийц?

— Нет, — Эмилия приподнялась на локте, отблески от камина заиграли на ее гладкой коже.

Зуз мог часами смотреть на нее обнаженную. Как мог кто-либо находить ее некрасивой: слишком высокой, плоской и нескладной? Она была прекрасна. И то, что ей больше шли мужские рубашки и джинсы, чем вечерние платья, не делало ее менее привлекательной в его глазах.

— Нет, — повторила Эм, хмурясь. — Он сказал, что ты наказан. Что правосудие

свершилось. Что ты перешел границы, проявил наглость и неуважение… что я навсегда запятнана.

— Скотина, — не выдержал и Зуз.

— … но он не говорил, что сам вершил правосудие. Нет, не говорил, — Эмилия покачала головой.

— Дело в том, что я кое-что услышал, когда меня били… Эм, шарф Петра оказался в реке. Тебе не кажется, что история повторяется? Твой брат кому-то не угодил, скорее всего, твоей семье. В чем он провинился?

— Да во всем! Начнем с того, что Петя отобрал у Армана ресторан! А потом, по мнению братца, настроил меня против дома Ганье! Но он маг, Зу! Петя — сильный маг, тренированный, опытный, стойкий! Кто мог его одолеть, вот так… просто? — воскликнула Эмилия.

— Откуда мы знаем, что просто, — возразил Зуз. — Кто еще знал, что Петя — сотрудник отдела магбезопасности?

— Никто. Нет, местные маги-защитники знали. Они помогали ему в расследовании.

— А твоя семья?

— Нет. Ни в коем случае.

— Если нападавшие не знали, что Петр — боевой маг, он может быть жив, но ранен. Мы должны найти его раньше, чем убийцы.

— Ты внушаешь мне надежду, — лицо Эмилия посветлело. — Я счастлива, что ты вернулся.

Они поцеловались и снова ушли в волшебный мир любви. На этот раз все было тихо и нежно. И опять, словно впервые.

…— Кто такая Элмеция де Фасино? — спросил Зуз за поздним, заказанным в восточной лавке ужином.

— Понятия не имею.

— А Синтия?

— Синтия де Релло?

— Возможно.

— Она ресторанный критик. И ведущая передачи «Скрупулёззо»… бывшая ведущая. Дело в том, что у Пети был с ней конфликт, с подачи Армана. И там все так запуталось, — Эмилия задумалась. — Понимаешь, Петя почему-то очень расстроился, когда узнал, кого Арман нанял, чтобы его оболгать: пересмотрел все передачи с Синтией, говорил, что у нее в глазах — бездна одиночества, что ей некому было излить душу… что она сомневалась и даже просила совета у случайного человека… Так странно. Он жалел, что ее уволили, искал ее… Мне даже показалось, что Петя немножко… влюбился.

Зуз вспомнил юную пассажирку такси и понимающе кивнул.

— Ты удивишься, — сказал он, — но Арман пошел дальше: он собирается на ней жениться.

Синтия

На Ракитникова одежда нашлась сразу. От работников маяка остались на полках в жилой части холщовые штаны и флисовые рубашки, заботливо переложенные шариками от моли. Мне повезло меньше: я откопала свой чемодан из-под груды грязного, подтаявшего снега.

Вода в трубах замерзла. К счастью,

при маяке был колодец. Вещи, развешанные на веревках на первом этаже, сохли медленно.

— Вот, — я положила перед Петром мятую жестяную коробочку, примерно два дюйма на три. — Было в твоем кармане. Ничего не навеяло?

Петр взял находку и пожал плечами. Открыл коробочку и заглянул внутрь. Три шарика, блестящие, похожие на детские поделки из фольги. Ракитников покрутил один из них в пальцах и положил назад, в полукруглую лунку. Спросил растерянно:

— Что-то магическое. Я маг?

— Понятия не имею. Ты меня не вспомнил, совсем?

— А должен был? — Петр вскинул на меня глаза.

Черт, какие же синие! Как сапфиры, которыми я любовалась в магазине Лапницких. Стараясь скрыть, что у меня сердце застучало, как ненормальное (этот чувак при памяти, должно быть, девок одним взглядом в постель укладывал), я прокашлялась и сказала:

— Должен был. Мы были знакомы. Ты… ты на меня работал.

Продолжаем глумиться над недругом. Конечно, Ракитников и так хорошо схлопотал по карме, врагу не пожелаешь, но мне мало.

Однако лицо Петра посветлело:

— Это хорошо.

— Почему? — удивилась я.

— Как мой работодатель ты несешь за меня ответственность. Значит, не выгонишь на холод, накормишь, — Ракитников выразительно повел глазами в сторону кухни, — по крайней мере, в ближайшее время.

От удивления я села на каменный подоконник. И ведь как вывернул-то! Память он, может, и потерял, но хватку — нет. А я еще думала: как какой-то приезжий за несколько месяцев возродил «Вольного мага», некогда легендарную, но забытую харчевню в лучших традициях старого Сильверграда? Теперь понимаю, как — наглостью!

— Прежде всего, нужно найти врача, — возразила я. — Но мы не можем. Нам пока отсюда не выбраться.

— Я отлично себя чувствую, просто голоден.

— Ты не понимаешь. У тебя порезы на груди и шее, но это ерунда, царапины. Тебя не били по голове, не резали и не травили ядом. Не спрашивай, как я узнала, что не травили. Я просто… знаю.

У меня отличный нюх. Растительные и химические яды всегда оставляют запах. Если бы гости моей мачехи платили мне сто золотых каждый раз, когда я спасала им жизни, заменяя отравленное вино на вино «без добавок», я бы и без наследства отлично устроилась.

— Ты потерял память, твоя одежда почему-то горела. Вывод один: магия. Я не разбираюсь в магических воздействиях такого рода, но могу предположить: тебя пытались магически укокошить.

— Слушай, а мы с тобой не…?

— Что? — неожиданный вопрос сбил меня с мысли.

— Ну… это, — Ракитников легкомысленно присвистнул, свел указательные пальцы и потер один о другой. — Романтика, общая постель, совместные завтраки.

— Что?! Я имела в виду работу, а не…! Ты на меня работал!

Я рассказываю о том, что на чувака покушались, а он о глупостях думает!