Драконофобия в контракт не входит
Шрифт:
Зеркало тревожно попискивало и крутило над экраном красный треугольник с восклицательным знаком посредине. Звук действовал на нервы.
— Лучше бы ты мне костры городские показало, — бросил Зуз сквозь зубы.
— Запрос выполнен, — равнодушно заявила живущая в устройстве программа.
Над зеркалом всплыла карта города с обозначением кострищ, заложенных как муниципальными службами, так и частными лицами.
— Выполнить поиск с учетом текущего местоположения? — поинтересовалась программа.
— Да, да, выполни! — гаркнул Зуз.
— Выполнить навигацию с учетом…
— Да
— Маршрут проложен. На следующем перекрестке поверните направо…
Костер, к которому Зуз подъехал за несколько минут до первого схода, был заложен водителями фур у придорожной забегаловки. Люди бодро потрошили ящики с надписью «Дрова. Только для экстренной необходимости» и рубили деревца на заправке. Женщин и детей загнали внутрь внешнего круга, в его центре формировалась пирамида из досок, поломанной мебели из кафе и хвороста.
Зуз кинулся помогать дальнобойщикам. Пользы от него было мало, он не понимал принципа уже налаженной работы с распределенными ролями. На него даже цыкнули, чтобы не болтался под ногами. Ветер уже бил в лица людей морозным крошевом, а костер все еще был недостаточно большим, чтобы защитить водителей, работников и посетителей кафе.
Успели они впритык. Даже заметили несколько призрачных навьих тварей. Их отогнали от внешнего круга, плеснув в него горючего. Люди тревожно молчали, вглядываясь во тьму. Рой пришел. От ветра защищали стены кафе, но уличные фонари и вывески погасли, лишь сверкали уносящиеся во мглу искры и нестройно мигали включенные фары фур. Магическое излучение Роя. Его выдерживали лишь мощные источники электрического тока.
Тогда Зуз принялся разливать чай из термоса, с травами от усталости и боли, и разносить его тем, кто трудился дальше всех от костра и получил морозные ожоги. Он что-то судорожно объяснял, хватал за руки, вливал отвар чуть ли не насильно. Люди отогревались и удивленно благодарили.
… Он добрался в город на одной из фур, бросив машину у кафе. Объяснился с начальством, отметился, что жив, у волонтеров со списками и пошел искать Эм. Нагло заявился в Штаб помощи пострадавшим от Роя; прикрываясь срочным сообщением (и ведь не лгал почти), запросил поиск Эмилии Ганье (заранее выяснив, что переносной телефон умеет выдавать в эфир координаты хозяина). Метаморф все больше восхищался небольшим, но поистине волшебным устройством, фактически спасшим ему жизнь, даже пообещал себе, что непременно приобретет похожий приборчик.
Ему выдали координаты. Судя по положению зеркальца, Эм находилась в… городском морге. Зуз не помнил, как добрался туда, что чувствовал по дороге, что думал. Кажется, ничего не чувствовал и не думал.
Она сидела в коридоре, в самом хвосте рыдающей толпы, пришедшей опознать родственников и знакомых. Увидев бывшего возлюбленного, Эмилия медленно поднялась со стула. Просто шагнула и просто упала ему на грудь, всхлипывая и истерически смеясь. Зуз отвел ее в сторону и заставил выпить остатки отвара. Эм трясло, но после глотка чая она плакала не столько от страха, сколько от облегчения.
— Как? Как? — всхлипывала она. — Словно волшебство какое-то. Никого нет, никого. Мамы нет,
Потом они сидели в очереди, крепко обнявшись. Зуз чувствовал, что наконец-то обрел землю под ногами. Эмилия шепотом рассказывала ему о своем третьем брате, Петре. Когда подошло время опознания, она вновь затряслась и разрыдалась, не в силах сказать четкое «да» или «нет». Утопленника сильно побило о лед. Он совпадал с Петром Ракитниковым по росту и комплекции. Шарф с инициалами на этикетке обмотал не шею, а ноги. Это Зуза и смутило. Он вгляделся в мертвеца, затем покачал головой, сам расписался в графе «опознан» и с уверенностью сказал Эм:
— Это не Петр. Я знаю этого человека, это мой пассажир. Он был очень пьян и упал в реку еще до Роя. Его искала жена. Это не Петр. Петр жив.
… Зуз провел Эмилию домой. К его изумлению, она теперь жила не с матерью и братом, а отдельно, в небольшой квартире рядом с Фонтанной Площадью. По дороге Эм сбивчиво пояснила: возвращение Петра перевернуло ее жизнь — она независима и сама принимает решение. И следующее ее решение: она хочет, чтобы Зуз остался с ней. На ночь. Но лучше навсегда.
Их бросило в объятья друг друга раньше, чем они дошли до квартиры, прямо в лифте. И то, что потом происходило в комнате, напоминало сражение, а не любовь, потому что сначала оба суматошно пытались выразить свои чувства, не жалея губ и одежды, а потом сдались на милость победителю, то есть друг другу. Простыни были холодными, но поцелуи обжигали, и огонь в камине, повинуясь выплеснувшейся на пике чувств магии драконицы, из последних сил вспыхнул над прогоревшими за ночь поленьями.
…— Что, что он с тобой сделал? — горько проговорила Эмилия.
На одеяле у камина, со свежими, ярко пылающими дровами, было намного теплее. Рой покидал город медленно, оставив за собой снег и холод, окончательно стерев границу между осенью и зимой.
— Меня почти убили, — откровенно признался Зуз. — Бросили в Кудрявку. Потом подобрали в Багровом квартале, у вампиров, на берегу. Странно, что местные меня не выпили. Какой-то парень, оборотень-перевертыш, принес лекарство. Я обещал никому не рассказывать о нем, но оно… склеило меня, как будто поломанную куклу починили.
— Но не до конца, — прошептала Эм, поглаживая Зуза по руке.
— Не до конца. У любой магии есть предел.
Шрам от ожога извивался от запястья и по всему предплечью. Оборотни пытали его раскаленной проволокой, заставляя трансформировать плоть. Это почему-то очень их веселило.
— Сволочь! Мой родной брат — сволочь и убийца!
— Я остался жив. Они не знали, останусь ли я жив. Делали ставки. Даже я не знал, кто победит: тот, кто ставил на живучесть метаморфов, или второй, с битой. Когда меня бросили в Кудрявку, мне удалось трансформировать мышцы вокруг поломов и ран. Я выплыл: ноги — ласты, остатки сил — в руки. Но я до сих пор не выяснил, кто подослал тех бандитов.