Драконов больше нет. Дилогия
Шрифт:
— Похорони тела юных магов, уважаемый Рануг, по вашему лесному обычаю — под калиновым кустом, ибо их мать запретила освобождать души своих детей с помощью огня, — Маг коротко поклонился лесовику, обращаясь с этой просьбой, после чего вздохнул с сожалением:
— Конечно, мать вправе лишить своих детей перерождения, хотя я и не понимаю, почему она это делает.
— Все знают, что Эйлин безумна, — резко, в своей обычной манере, бросила Рояна, сердито хмурясь и возмущённо пожимая плечами. Магичка больше не выглядела мягкой и печальной. Она снова надменно поглядывала вокруг себя, презрительно поджав губы. Миг нашего с ней безмолвного примирения теперь казался лишь игрой моего воображения. Её громкий вскрик напугал
— А як жа, вялики чаравник, пахаваю дзяцей, як и абяцав, — важно протянул лесовик. — Чай, не звяры и паняцце маем, што нядобра выпусьцивших дух дзетак пад небам пакидаць. Зямля им будзе пухам, ды вечны упакой пад калинавым кустом.
— Вечны упакой, — повторила, видимо, ритуальную фразу юная его спутница, смахнула со щёк слезинки и напевно пообещала, или же предрекла:
— А з новым сонцам разрасцецца калина над ими, сардэчными. И вярнуся я на гэта месца, ды выражу па свисточку на кожную душу — знов пачуем их галасы.
И все поклонились свежей могилке, поминая печальным молчанием навеки покинувших мир близнецов. Астамир отвернулся, Рояна хмурилась и кусала пухлые губы, я глотала слёзы, понимая, что вряд ли хотя бы когда-нибудь смогу избавиться от острого чувства вины. Только Рануг деловито утаптывал вокруг землю, после собрал, сложенное у ближней берёзы своё добро, да свистом подозвал мелкую пегую лошадушку, которая была впряжена в небольшую повозку.
— Пакладзеце вашага хворага да нас у тачку, — добродушно предложил лесовик. — Мая заимках недалёка. Хай адлежыцца. А внучка Авэ прыгледзиць за им, ды настоями ягадными адпоиць. Вытрымае сэры чаравник. У мяне на смяротникав вочы намётанны, таму завсегда магилы наперад смерці выкапаць паспяваю.
Идти по одной из троп следом за скрипучей тачкой лесовиков оказалось совсем не утомительно. Не знаю, что погрузило мою душу в удивительный, бездумный покой. Может, это действовала местная лесная магия. Уж больно сладким, да таким душистым был лесной воздух, что голова закружилась, а в ногах появилась нежданная лёгкость. Или щебет юной лесовички, умеющей искренне горевать о бедах и тут же от души смеяться через переполняющее сердце бесхитростное счастье, отвлекал от тяжёлых дум, делая дорогу скорой и незаметной.
— Дык ты и ёсць тая самая панна-змий, пра якую гападары чаравники так довга спадзявалися? — громко спросила Авэ, внимательно разглядывая меня с разных сторон. Слёзы печали высохли на её свежем личике, как только она повернулась спиной к кусту калины, склонившемся над свежей могилкой. Девушка просто не умела долго горевать, наученная жить сегодняшним днём, мигом забывая про вчера и не загадывая о завтра. Во время разговора она ни секунды не была покойна: то насвистывала, то подмигивала, или же просто улыбалась, смешно морща курносый носик. Закончив осмотр, заявила:
— А не падобная бо зусим-то!
— Ну, уж какая есть, — развела я руками, будто сожалея, что разочаровала своим неказистым видом юную лесовичку.
— Ничога, вось з чаравниками поживёшь, так паважнасци и набярэшся, — великодушно утешила меня Авэ. — Яны в нас у заходних лясах давно жывуць — ад гарадских хаваюцца. Лес-то мудрацов вашых не милуе чаго-то, вось таму чаравникам пад кронами яго дрэв и бяспечна.
— У Вас здесь своя лесная магия? — не удержалась я от вопроса. Эта новая, неведомая мне сторона мира, лишь недавно коснулась моей жизни, поэтому очень привлекала, пробуждая острый интерес.
Авэ звонко расхохоталась:
— Або мы табе чаравники? Кажу ж, простыя
— У доме всё спатрэбицца
Когда дошли по развилки, лесовики вместе с Лестисом, который так и не успел очнуться от беспамятства, повернули налево в сторону своей избушки. Я же вынуждена была продолжить путь вместе с магами. Правда, всё же несколько раз оглянулась, сожалея о расставании с весёлой юной лесовичкой. Она на прощанье крепко пожала мне руки и пообещала, что ещё не раз свидимся. Старик Рануг, которому на днях исполнилось сто лет, как уверяла его внучка, руки никому не подал, да и кланяться не торопился. Всю дорогу ворчал о том, чтобы господа маги даже не думали огнём в лесу баловаться, да и деревья без лишней надобности рубить не смели. Ни Астамир, ни порывистая Рояна со стариком не спорили, лишь согласно кивали, явно торопясь уйти.
С каждым шагом лес становился всё темнее и неприветливее. Иногда мои спутники были вынуждены применять магию, чтобы очистить путь от непроходимых зарослей. Я заметила, использовать свои способности они не особенно любили, и обращались к ним крайне редко. Может быть, пытались экономить остатки магической энергии, которая, как я слышала, зависела теперь лишь от количества собственных сил мага, и не могла восполняться извне, как это было в далёком прошлом. Когда мы вышли к лесному посёлку, я была уже сильно исцарапанной и основательно искусанной хищной лесной мошкарой. Одежда, и так бывшая весьма старой и хлипкой, теперь же совершенно пришла в негодность, превратившись почти в лохмотья. Волосы за время странствий отросли и запутались. Вспомнились даже ржавые ножницы Тика, которые, казалось, единственные способны были справиться с моими непослушными кудрями. Именно такой оборванкой с колтуном на голове и опухшим от укусов, оцарапанным ветвями лицом я появилась в посёлке магов, который удивил меня не меньше, чем поразил его жителей облик долгожданного дракона.
— Добро пожаловать в поселение магов, Верна, — гостеприимно развёл руками Астамир, после чего добавил тоскливо:
— Вот так мы и живём. Западные леса радушно приютили почти всех, владеющих хоть какой-то силой. Теперь маги ютятся под деревьями, как бедные родственники, без своих традиционных башен, каждый уголок которых прежде был наполнен магией.
Маг хмуро, невидящим взором уставился на раскинувшийся под ногами живой зелёный ковёр, сплетённый из трав и цветов. Неизвестно, что виделось ему в эту минуту. Может быть, каменные стены прошлого манили к себе, неведомые, но такие близкие сердцу.
— У нас ещё есть время! — громко воскликнула Рояна, сердясь на проявленную Астамиром слабость. — И у нас теперь есть дракон! Мы повернём время вспять, и былинные башни перестанут быть легендой.
Черноволосый маг встряхнул седой прядью, словно отгоняя видения, мягко улыбнулся сердитой спутнице.
— Ты права. Нужно верить, иного нам не дано.
Перестав прислушиваться к ним, я прошла вперёд по высокой мягкой траве, густо усыпанной мелкими, яркими цветами, удивлённо замечая вокруг себя молодые лица, любопытные глаза. Обещанных молвой древних стариков обнаружить не удалось, сколько не оглядывалась. В центре большой зелёной поляны увидела крошечное озерцо, аккуратно огороженное брёвнами, связанными между собой. Оно напомнило мне деревенский колодец, только уж очень большой. Вокруг него толпились женщины с кувшинами, ребятня с удочками и луками, молодые мужчины в зелёных костюмах местных лесовиков, девушки в венках из лесных цветов, в ярких туниках. И лишь несколько старушек сидело на пригорке в стороне от толпы, о чём-то тихо переговариваясь, каждая с небольшим подсолнухом в руках. Когда мы с магами подошли ближе, все вежливо поклонились, но в глазах их застыло изумление.