Драконова воля. Книга вторая
Шрифт:
Ничего не сказав, он резко развернулся и ушел.
Глава 6
Осознание свалилось на меня после.
После того как меня вывели из камеры и привели в залу, где собрались помимо императора и придворных мои гаранты и мастера огня. После того как Блейн заявил, что мое пламя — это пламя Геллов. После того как мастера огня стали проверять меня, провоцируя на пламенные «выбросы». После того как гаранты поклялись, что я — дочь Брадо Гелла. После того как возбужденный император проскрипел:
Итак, я с семьей оказалась в просторных покоях императорского дворца; мои двери охраняли плады, к моим услугам были слуги, а мы с сыном стали одними из самых важных людей империи. Какая-то сухопарая эньора в наглухо закрытом платье и с волосами, убранными в такой тугой пучок, что аж глаза на лоб лезли, назвалась «фрейсой» и битых три часа втолковывала мне, как надо вести себя на церемонии. Когда она ушла, я села в ближайшее кресло и посмотрела на свои руки.
Они дрожали.
Страх проснулся и крепко за меня взялся.
Я наследница Гелла, я во дворце, и проникла я сюда под видом парня… Теперь эта выходка с маскарадом кажется мне опасно глупой. Рензо был прав, сто раз прав… Как я, взрослая замужняя женщина с ребенком, могла повести себя так? Как я могла забыть, что такие выходки непростительны женщинам в империи?
Из другой комнаты донесся пронзительный крик Тео, который перерос в не менее пронзительный рев. Я вздрогнула и, поднявшись, зашла в ту комнату. Рензо пытался успокоить разбушевавшегося Дракончика, а Нереза крутилась возле с бутылочкой молока, которое нам всегда на всякий случай сцеживает Дора. Теодор, наверное недовольный тем, что рядом нет любимой кормилицы, перешел от ора к огню — черному, красному, черно-красному. Нереза уже не шарахалась, зная, что он не причиняет вреда, но все равно видно было, что она побаивается, да и Рензо ничего не мог сделать с таким огнем.
Глядя на все это, я поняла, что никогда бы у нас не получилось мирной жизни в Тихих огнях. Огонь Тео не спрятать, и слухи о нас поползли бы по Тоглуане… А это значит, что с самого начала я ошибалась. Надо было просто поехать с Брадо в столицу и сделать то, что следует.
Я попятилась к двери, осознавая свою бестолковость как матери, но когда Тео полыхнул особенно зловещим пламенем, остановилась. Сколько можно уходить? Дора и так постоянно говорит: идите, эньора, я сама с ним справлюсь. Но это я должна справляться!
Пройдя к мужу, я попросила дать мне Тео.
— Лучше не стоит, — проговорил с сомнением муж, — ему нужна Дора.
— Я его мать, а не Дора, — отчеканила я и взяла сына.
Он растет не по дням, а по часам, и быстро набирает вес. Конечно же, еще не понятно, на кого Тео похож, и глаза его, темно-серые, мутноватые, скорее всего поменяют цвет. Сын набрал воздуха и разразился криком.
— Ну тише, тише, — произнесла я ласково, — что за истерики? Тео сухой, Нереза?
— Да, эньора.
— Значит, есть
— Он ее выбросит. Ему подавай только сиську. Ой, простите, — смутилась женщина.
— Ничего, — шепнула я, глядя в маленькое личико Теодора. Взяв бутылочку, я приложила соску к ротику ребенка, и он капризно скривил губки. Я предприняла еще одну попытку, и Тео пыхнул огнем.
— Не будет он есть, — мрачно сказал муж. — Нужна Дора.
— Ее еще проверяют, — так же мрачно проговорила Нереза. — Прицепились к кормилице так, будто она террористка-чистокровница…
— Пусть уж лучше проверяют, чем допускают кого подряд.
Я отошла от этих двоих подальше, не оставляя попыток успокоить маленького Дракончика в своих руках. Тео не просто яростно отвергал соску, он еще и активно брыкался и толкался. И так каждый раз, когда я беру его на руки… Лишь когда он спит, я могу полюбоваться на него спокойного. И дело здесь не в том, что его что-то беспокоит, а в том, что ему нужна именно Дора.
— Когда ты вырастешь, Теодор, — сказала я, — и заведешь собственных детей, посмотрим, как ты запрыгаешь. Ну же, Тео, возьми соску, надо поесть.
Долго еще я пыталась усмирить капризного плада и напоить молоком, но он не сдался и в итоге заснул голодным. Укачав его, я осторожно присела в кресло. От воплей и огня сына у меня разболелась голова и нервы натянулись; я и сама была близка к слезам.
— Я со своим сыном тоже намучилась, совсем не спала, — сказала Нереза тихонько. — Потом станет легче.
— Надеюсь…
— Вам бы отдохнуть, — посоветовала служанка.
— Нет, я еще посижу с Тео.
— Как скажете. Может, вам чая заварить? Я схожу.
— Ты разобралась уже, что здесь и как?
— Разберусь, — уверенно сказала Нереза и ушла.
Я проснулась от прикосновения. Открыв глаза, я увидела мужа, который аккуратно брал Тео на руки. Во сне я расслабила руки и сын «сполз» мне на колени, и при любом неосторожном движении мог соскользнуть на пол.
— Полная катастрофа… — выговорила я сонным шепотом. — Меня и впрямь нельзя оставлять одну с ребенком — или уроню или еще что…
— Просто у нас нет опыта, — сказал Рензо, поудобнее перехватывая Тео в руках. — Поспи, Лери. Завтра сложный день.
— Вряд ли он будет таким же сложным, как сегодняшний… — произнесла я и виновато посмотрела на мужа. — Прости меня. Я не знаю, что творю. Не знаю зачем. Это все эмоции…
— Неправда, ты знаешь, что творишь. Ты не склонна к спонтанным действиям, и если творишь кошмар, он всегда распланирован. У тебя преступный разум, Лери, и максимализм, как у чистокровницы.
— Не льсти мне… нет у меня никакого разума… — протянула я, с надеждой глядя на мужа.
Усталость оставила следы на лице Рензо, и даже не эмпатичный человек почувствовал бы, насколько подавлен мой муж. Кажется, не на меня одну свалилось осознание… и не только того, что происходит в Авииаране, а вообще — осознание брака и ответственности.