Драконы, Луна, крысиные хвостики
Шрифт:
Но это была чепуха по сравнению с пытками, которым подвергалась принцесса на торжественных церемониях. Все они проводились по ужасным, невыносимым правилам, когда нужно было напяливать пыльные тряпки, когда нужно было говорить только то, что подсказывал шепотом дядюшка. А когда пытки съедали последние силы, когда от раздражения хотелось расплакаться, было даже нельзя приказать отправить кого-нибудь на плаху. Всякий раз как Тар-Агне собиралась, наконец, позвать палача, дядюшка нежно впивался пальцами принцессе в плечо. И приходилось снова смотреть на дурацкие рожи.
А
Тар-Агне не появлялась, и дядюшка направил худые длинные ноги в опочивальню. У дверей его встретил отряд преданнейших принцессе стражников.
Приказано отправлять на плаху каждого, кто приблизится к дверям на расстояние трех шагов, сказал стражник, сверкая секирой. Все, я предупредил.
Знаю, ответил дядюшка с обычной грустной улыбкой, пересекая черту смерти. Уже кого-нибудь отправили?
Пока вроде нет. Но я предупредил!
Дядюшка открыл дверь и вошел в опочивальню. У окна, приникнув лицом к стеклу, стояла принцесса. Подушки и покрывала были разбросаны по полу. Пуфики и скамеечки валялись перевернутые вверх тормашками. Принцесса стояла в любимой ночной рубашке с синими, в цвет глаз, дракончиками. Она ее берегла, надевала нечасто, и все это значило, что принцесса была в полном нерасположении духа. Сегодня от дядюшки потребуется максимум выдержки и хладнокровия.
Милая девочка, которая разбросала подушки и покрывала и которая перевернула пуфики и скамеечки, еще не оделась.
Дядюшка подошел к девочке и положил руку ей на плечо.
Дядюшка, я не хочу одеваться. Я хочу завернуться в покрывало и весь день просидеть у окна. Вот у этого.
Она не поворачивала головы, разглядывая пелену дождя за стеклом.
В какое покрывало хочет завернуться моя милая девочка?
Ты знаешь, принцесса вздохнула. В которое висит у камина. На стене в Верхней зале. Дядюшка, прикажи. Пусть его принесут, и я в него завернусь. А потом пусть принесут чашку горячего шоколада, с булочкой. Я буду сидеть у окна и смотреть в дождь.
Девочка, боюсь, сейчас ничего не получится. Во всяком случае, до обеда.
Почему, дядюшка, почему? Тар-Агне захныкала. Почему принцесса не может завернуться в покрывало, приказать себе чашку горячего шоколада и посидеть весь день у окна? Такой замечательный дождь. И даже не принцесса, а уже королева. Ведь так, дядюшка? Ты говорил.
Милая девочка. Покрывало, о котором ты говоришь, на самом деле не покрывало, а династический гобелен. Ему пятьсот лет. Подумай об уважении к своим предкам, которые его берегли.
Вот провисел, и я теперь завернусь! Не заворачивались значит, им было не холодно и не грустно. Почему я теперь не могу завернуться?
Потому что в гобелены не заворачиваются, дядюшка прижал принцессу к себе. Сейчас мы умоемся, потом мы оденемся, потом прикажем чашку горячего шоколада, потом выйдем на аудиенцию.
Никуда мы потом не выйдем! принцесса захныкала еще сильнее. Опять они будут говорить глупости и грозиться! Вот они надоели! Дядюшка, давай их отправим на плаху.
Обязательно, моя хорошая. Но только после того, как умоемся, оденемся и позавтракаем.
Шоколадом с булочкой, вздохнула Тар-Агне.
Дядюшка отвел девочку в умывальную, где сдал на руки пухлой старушке, которая нянчила девочку с ее первого дня в этом мире. На какое-то время хныканье перемешалось с плеском воды и кряхтеньем насчет гадких зубных порошков, противного мыла (которое всегда лезет в глаза) и тому подобных превратностей жизни когда умываешься. Перешли из умывальной в каминную, где уже был накрыт к завтраку стол любимая чашка, любимое блюдце и любимая ложечка. Принесли шоколад в старинной серебряной шоколаднице и булочку, в которую принцесса сразу вонзила жемчужные зубки.
Какая вкусная булочка! Дядюшка, пусть нашего повара пока не отправляют на плаху. Очень вкусная булочка! прихлебнув шоколад, принцесса зажмурилась. Какой вкусный, какой замечательный шоколад! Пусть нашего повара пока не отправляют на плаху, дядюшка.
Хорошо, моя маленькая. Наш повар варил тебе каши с тех пор, когда ты еще не умела ходить. Он тебя очень любит, и мы не будем его отправлять на плаху.
Да! воскликнула девочка. Пока не будем.
Она с аппетитом жевала булочку и прихлебывала шоколад. Когда с завтраком было покончено, а принцесса вытерла губы и руки, дядюшка приступил к тяжелейшему.
А сейчас, моя хорошая, нам нужно будет надеть пелерину и выйти к послам.
Ну-у... засиявшие во время завтрака глаза угасли. Дядюшке показалось, что в комнате стало темнее, и сердце его сжалось. Он вздохнул сдержанно.
На улице все равно идет дождь, ты не погуляешь даже во дворике. Даже если мы возьмем зонтик, самый большой зонтик, ты все равно вымокнешь, поверь мне.
А я не собираюсь гулять и мокнуть, дядюшка, захныкала принцесса опять. Ни в садах, ни во дворике. Я хочу сидеть у окошка и смотреть в дождь. Так здорово в дождь сидеть у окошка, и чтобы камин трещал. И с шоколадом, и с булочкой.
Конечно. И после обеда ты сможешь этим заняться. Но сейчас нам нужно пойти в Приемную залу и послушать, что скажут послы.
Но ведь после обеда дождь может кончиться, принцесса заплакала. А послы подождут, если им что-то нужно.
Единственное, чего дядюшка не переносил, слез племянницы, хрустальных капель, от которых глаза становились еще синее, еще пронзительнее. Он подошел к ней, обнял за плечи, прижал к себе, повторил:
Нам нужно пойти в Приемную залу и послушать, что скажут послы.