Драконы любят погорячее
Шрифт:
Глава 39
Во время визита целительницы мне становится полегче. Ломота во всем теле, боль в бедрах и запястье постепенно отступают, будто испугавшись прикосновений ловких рук.
Сначала женщина умело растирает в пыль сушеные травы, пахнущие липовым цветом, смешивает с водой, и размазывает по внутренней поверхности бедер. В рану на запястье долго втирает вонючую, зеленую мазь. Мне кажется, помимо мази, она пытается напитать меня целительной силой, потому что от пальцев вглубь тела растекается приятное тепло, успокаивающее, как нежная, тихая
После ее ухода мгновенно засыпаю, вот только ненадолго, потому что во сне меня неотступно преследуют чьи-то острые зубы, отчаянные крики и звериный, утробный рык. Пробудившись, словно в продолжение сна слышу за дверью взволнованные женские голоса.
В замке узкие щели и толстые стены. Хорошая звукоизоляция не позволяет многое расслышать, однако слова «убийство» и «оборотень» я различаю отчетливо и не раз.
Сон как рукой снимает! Разомкнув веки, быстро осматриваюсь.
В крохотные оконца пробиваются первые робкие лучи. Обычно я радуюсь рассвету и люблю с утра пораньше понежиться в постели, но сегодняшний день тому исключение. Ведь, судя по звукам из коридора, новое утро наступило не для всех.
Слезаю с кровати. Хватаю разложенное на стуле коричневое платье и одним рывком натягиваю на себя. Пока, наспех расчесавшись, заплетаю волосы в косу, гадаю, кто был убит этой ночью.
Перебираю в уме знакомые имена. Каждое имя вспоминаю с тревогой. Мира, Тина, Даниша, Ринхар... При воспоминании о "муже" стараюсь погасить невольный всполох надежды. Никому нельзя желать смерти, даже больным на всю голову.
Торопливо ополаскиваю лицо чистой водой, что еще с вечера была заготовлена для меня местными феями. Во время умывания замечаю, что повязка на запястье свободно болтается, хотя целительница забинтовал вчера руку туго натуго. Снимаю бинт - все равно скоро сам слетит — и цепенею, разглядывая рану.
Кошмарный, багровый отек спал, обрел здоровый розовый оттенок, а края раны будто начали подсыхать. И сам бинт… На нем впервые не осталось следов крови!
Ловлю себя на мысли, что после вчерашней убойной поездки спина ни капли не болит, хотя должна бы.
Задираю платье повыше и осматриваю пострадавшие вчера бедра. Кое-где еще осталось воспаление, но в целом состояние кожи не идет ни в какое сравнение, с тем что было до прихода целительницы.
Счастливо выдыхаю.
Похоже, я теперь буду в вечном неоплатном долгу перед доброй женщиной!
Одернув платье, отодвигаю массивную, железную щеколду, выскакиваю за дверь и, распалив перед собой огонек поярче, спускаюсь по винтовой лестнице. Кажется, именно в том направлении несколько минут назад стекались женские голоса.
Миную два пролета и оказываюсь в просторной кухне. Я еще на лестнице гашу пламя, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, тем более, света из кухонных оконцев поступает достаточно, чтобы разглядеть обстановку.
Небрежно одетые мужчины и девушки, среди которых узнаю Миру и Тину, стоят небольшими группками. У некоторых женщин на головах вороньи гнезда, у мужчин криво застегнуты рубашки. Видимо, сегодня все собиралась наспех.
Судя по долетающим до меня обрывкам фраз, слуги оживленно обсуждают убийство.
Посреди
При виде мужчины, такого спокойного и сосредоточенного, чувствую, как оседает волна тревоги. Его хладнокровие посреди всеобщей паники заставляет невольно устремиться к нему. Хоть узнаю из уст адекватного человека, что случилось!
Успеваю сделать всего пару шагов, как Харальд поворачивается ко мне, будто безошибочно почуяв меня в толпе. И, пока я приближаюсь, внимательно наблюдает за моим приближением своими удивительными, темными глазами. Жадно ощупывает взглядом каждую клеточку лица и тела, так что у меня ползут мурашки по телу.
– Доброе утро!
– лепечу дежурное приветствие.
– Какое же оно доброе, - пищит справа девчушка в темно-синем платье, - если этим утром растерзали целительницу Эйрину? Это все из-за вас! Если бы не вы, она бы не оказалась ночью в замке и...
– Придержи свой язык, Таира!
– резко обрывает ее Харальд, пока я, сцепив зубы, перевариваю ужасную новость.
– Не охотница убила Эйрину. Мы все скорбим по ней, но это не повод срываться друг на друге.
Отдав какие-то распоряжения слугам, Харальд направляется к лестнице, но я не собираюсь его так просто отпускать.
Во-первых, потому что в этом замке только рядом с ним ощущаю себя в безопасности.
Во-вторых, Эйрина умерла от лап оборотня, а я, как ни крути, охотница на нечисть. Пусть пока не в идеальной форме, но черт возьми, в такой критической ситуации меня нельзя списывать со счетов!
– Подожди! Нам надо поговорить!
– бросаюсь ему вдогонку.
– Надо осмотреть следы. Мы должны придумать план охоты.
– Никакой охоты не будет. Ты еще не оправилась от предыдущей стычки. Твоя единственная задача — поправиться и окрепнуть.
Мужчина легко взбирается по лестнице, а я топаю следом. Уговариваю его передумать:
– Оборотень не остановится. Продолжит убивать. Нам надо…
– Нет, Ариана, - обрывает он меня, коротко оглянувшись.
– Отныне никакого «нам». Ты замужем. Лишь твой муж имеет право отпускать тебя на охоту.
– Что?! Отпускать?
– не выдержав новости, хватаю Харальда за рукав.
– Скажи, что ты оговорился!
Тот, наконец, останавливается и неохотно поворачивается ко мне. Каменное, бесстрастное лицо не позволяет прочитать его мысли. Только взгляд, горящий, пронзительный, говорит о бушующей буре внутри. Мой собеседник пожимает широченным плечами.
– Таковы традиции. Я не вправе рисковать жизнью чужой…
В его глазах мелькает мука. Не смог договорить, что я чужая жена. Да не жена я Ринхару! Так, одно название, сам же говорил!
Вслух произношу другое:
– Я сама все улажу с Ринхаром. Когда он меня отпустит, мы сможем обсудить план последующих действий?
– Он тебя не отпустит.
– Отпустит, - талдычу упрямо.
Жаль, что Харальд не понимает: я не местная. Это здешние женщины сызмальства забитые. Привыкшие слушаться и подчиняться. А в мире, из которого я родом, все совсем по-другому!