Драконы никогда не спят (сборник)
Шрифт:
Весь следующий месяц Янина только и делала, что читала заклинания. Замолкала только наедине с принцем – чтобы не пугать его.
Ей мерещились голоса, окликающие ее, настойчиво зовущие. Иногда среди ночи ей хотелось встать и идти прочь из города, но она подавляла безумные желания, внушая себе: эти химеры рождает мой собственный разум. Я выбита из колеи, я вечно раздражена, химические процессы в моем мозгу оборачиваются и тревогой, и беспокойными снами, в которых я вижу мою мертвую сестру-младенца. Никто, кроме меня, не обуздает этих демонов.
Ей
– Принцесса, – сказала Мышка укоризненно. – Да вы ведь ребеночка ждете!
Снова наступила весна.
Поздним вечером Янину позвали в королевские покои. Король, против обыкновения, не сидел с книжкой. Он лежал, вытянувшись на кушетке, как одинокая струна на белом грифе, и лекарь дрожащими руками пытался подсунуть подушку ему под голову.
Янина все поняла с первого взгляда. Ребенок, зачатый шесть месяцев назад, в первый раз шевельнулся в ее животе.
– Слушай, – сказал король, жестом веля ей наклониться поближе. – Первое: ты регент. Второе: барон из Хлебного Клина должен умереть. Иначе тебе не справиться со смутой.
– Ваше величество…
– Молчи. У барона есть могущественные враги. Ты знаешь кто. Просто заплати убийце.
– Ваше…
– Молчи. Никогда не снимай тех вещей, что я тебе дал. Я умираю совершенно спокойно – потому что ты остаешься. Удачи, королева.
Тюремная решетка морщин на лбу разгладилась – будто король наконец-то позволил себе отдохнуть.
Принц проснулся, как только Янина переступила порог, хотя шла она бесшумно, и дверь в покои не скрипела, и толстый ковер гасил все звуки. Принц (теперь король?) сел на постели. Его голубые тревожные глаза слегка мерцали в полумраке.
Янина села на край постели. Принц улыбнулся, взял ее руку и погладил.
– Умер твой отец, – сказала Янина.
Принц нахмурился.
Она поцеловала его в макушку, как ребенка.
Приличия и традиции требовали, чтобы Новин присутствовал на похоронах, но Янина распорядилась иначе. Погруженная в траур столица узнала из уст глашатаев, что новый король слег после смерти отца и доктора запретили ему вставать.
Воспитатель в малиновом халате плохо умел скрывать свою радость. Казалось, смерть короля была для него сродни освобождению из темницы: он начинал напевать, едва был уверен, что никто из слуг не слышит, и низко кланялся Янине, по сто раз на дню называя ее «ваше величество».
Черное платье Янины было сшито за день и две ночи – таким образом, чтобы подчеркнуть беременность новой королевы. Большой живот нависал над королевским гробом, когда Янина, стоя на возвышении, принимала соболезнования чиновников, землевладельцев и знати. Подошел и барон Хлебного Клина – ему Янина кивнула с особой сердечностью.
Ребенок вертелся внутри, когда через несколько дней в удаленном поместье она принимала неприятного человека с одутловатым надменным лицом. Она передала неприятному мешочек денег «на постройку новых зернохранилищ».
Барон Хлебного Клина утонул во время рыбалки.
Янина возвращалась в город из отделанной резиденции, продвигаясь медленно, в большой карете без гербов и украшений. Внутренняя обивка, если посмотреть особым взглядом, складывалась во множество лиц, глумливых и гневных, расставленных в шахматном порядке.
Крестьяне и ремесленники, встречавшиеся по дороге, кланялись карете: уж слишком внушительной она была, слишком мягко катилась, и тяжелые шторы были задернуты так, чтобы снаружи не мог проникнуть ни один взгляд.
Дорога вилась вдоль склона горы, зеленела трава на песчанике и глине; карета шла мягко, но Янина все равно просила кучера останавливаться каждый час – желательно в красивых, радующих глаз местностях. В очередной раз они устроили привал у источника: медная труба, зеленая от времени, шла, казалось, из самой сердцевины горы. Звучала вода, падая в круглое озерцо. На каменной скамейке для странников сидела девушка в запыленной дорожной одежде. При виде Янины она поспешно встала.
– Оставайся, – приветливо сказала ей королева. – Ты не можешь мне помешать… Ты путешествуешь одна?
Девушка склонила голову:
– Меня некому сопровождать, ваше величество. Я сирота.
Янина милостиво слушала ее, – девушка выросла в городке у моря, не зная отца и матери, с малых лет прислуживая в таверне, но однажды решилась покинуть знакомый город и знакомых людей и отправиться в путь, чтобы повидать столицу. Будто что-то толкало ее изнутри: девушка шла в поисках, наверное, лучшей доли, а может быть…
– Любви, – с улыбкой сказала Янина. – В твоем возрасте, милая, – а девушка казалась только чуть младше королевы, – в твоем возрасте естественно искать счастья, пусть даже бродя по дорогам…
Девушка не возражала.
Янина изъявила желание пройтись по красивой дороге пешком, и карета покатилась за ней, деликатно касаясь дороги обутыми в резину колесами. Кучер восседал на козлах, положив на руль ладони в черных перчатках. Янина шла, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, неся перед собой живот. Ни один лекарь не мог ей сказать сейчас, мальчик внутри или девочка: «Ваше величество, положение плода не позволяет с точностью определить…»
Луга казались коврами с пышным ворсом. Огромная ладонь, размером с облако, могла бы гладить их, меняя направление ворсинок и меняя цвет. Янина шла и думала о короле. Слишком мало времени прошло со дня его смерти. Слишком соблазнительно было считать, что он все еще здесь.
«Ты никогда не задумывалась, как устроен наш мир?»
Эти луга и пажити на глинистых и каменистых склонах, колодцы в сплошном базальте, ремесленники, из поколения в поколение передающие секреты мастерства. Никто не может понять закономерности – все механически повторяют результат. Как птица начинает вить гнездо, не зная еще зачем. Ничего не зная о свойствах материалов и законах архитектуры.