Драконы Повелительницы Небес

Уэйс Маргарет

Внезапно Бриану мучительно захотелось верить в Бога, какого-нибудь Бога! Чтобы не стоять у границы бездны пустоты и безмолвия. Чтобы его боль и ужас имели какой-то смысл, чтобы его жизнь имела смысл. И чтобы его смерть имела хоть какое-то значение. Чтобы он не потерял так недавно обретенную любовь здесь, в ледяной пещере, в которую его привела никому не нужная миссия. Горький привкус наполнил его рот. Должно быть, Боги и вправду вернулись, но слишком поздно для него.

— Замолчи, Светлый Меч! — рявкнул Дерек — Замолчите все!

Он был спокойным, хладнокровным командиром,

примером мужества, вдохновлявшим остальных, как и предписывал Кодекс. Если его и терзали сомнения, он их не выказывал. «Он-то верит, — подумал Бриан. — Дерек верит в Дерека и не может понять, почему остальные не разделяют его веры. Он полагает, что мы должны умереть с верой в него», — внезапно осенило Грома. Это показалось ему до того забавным, что он не смог сдержать смешок, чем навлек на себя очередную вспышку гнева.

— Внимание!

— К чему? — взорвался Эран. — К тому факту, что мы погибнем жуткой смертью, разорванными на куски дикими зверями, и наши кости будут покоиться в их утробе?…

— Заткнись! — закричал Хранитель Венца. — Все вы, заткнитесь!

Согласно Кодексу предводитель никогда не опускается до крика, никогда не выходит из себя, никогда не сомневается и не выказывает страха…

Снежинки падали на ресницы Бриана. Он несколько раз сморгнул их, не отрывая взгляда от волков. Словно действуя по какому-то сигналу, звери внезапно ринулись вперед.

Стурм вскрикнул и рубанул мечом. Большой белый волк упал у его ног, кровь брызнула из раны на шее. Другой волк, рыча, стал подбираться к Бриану, обнажив длинные клыки, но внезапно отпрянул в сторону и растянулся на льду. Гром заметил, что зверь скользнул мимо него с торчащей меж ребер стрелой. Еще одна стрела настигла свою цель в прыжке, и еще один волк рухнул на лед. Между тем громадный зверь несся по снегу прямо на Бриана. Рыцарь хотел остановить его ударом меча, но волк, высоко подпрыгнув, набросился на Грома сверху. Сильные лапы уперлись рыцарю в грудь, и зверь сумел повалить его на землю. Меч вылетел из затянутой в перчатку руки и скользнул в сторону.

Бриан ощутил на своем лице горячее дыхание волка, запах гнилого мяса из его пасти. Желтые зубы вгрызлись в его плоть. Слюна, теперь красная от крови, залила лицо. Зверь прижал его ко льду. Гром размахивал руками, но ничего не мог сделать. Волчьи клыки вонзились ему в шею, и Бриан закричал, но из его груди вырвалось лишь жуткое бульканье. Волк готов был перекусить ему горло. Вдруг зверь громко взвыл и метнулся в сторону. Гром поднял глаза и увидел над собой Стурма, его клинок торчал из волчьего бока.

Светлый Меч склонился над Брианом. Рыцарь едва мог видеть его сквозь пелену падающего снега. Стурм взял его за руку и крепко ее сжал, другой рукой продолжая наносить удары приближающимся волкам.

— Я сейчас встану, — хотел сказать Бриан. — Я помогу тебе сражаться. Просто мне нужно… перевести дух…

Он сжал руку Стурма и попытался сделать вдох, но не смог.

Бриан Гром все держал руку своего оруженосца, а снег падал, холодя его лицо — и он отошел…

Лорана видела, как упал Бриан. Она видела, как Стурм склонился над ним, продолжая

сражаться. Волк запрыгнул Стурму на плечи. Невероятным усилием тот поднялся на ноги, сбросив с себя зверя. Волк упал на спину. Стурм вонзил меч ему в брюхо, и зверь, взвыв от боли, принялся молотить лапами воздух.

Эран сражался как опытный боец. С его меча стекала кровь, а рядом высилась груда тел. Волки попятились, не спуская с него глаз, а затем несколько прыгнули на него разом, пытаясь повалить великана. Один подкрался сзади, острые клыки пропороли кожаный сапог и вонзились в щиколотку, повредив сухожилие. Эран упал, и звери, рыча, набросились и стали рвать его плоть. Эран закричал, призывая на помощь. Стурм ничего не мог сделать. Волк вцепился в его правый рукав, пытаясь повалить. Светлый Меч ударил его кулаком, чтобы заставить разжать челюсти.

Лорана услышала крики Эрана и оглянулась, чтобы посмотреть.

— Флинт, помоги ему! — крикнула она.

Гном посмотрел на нее нахмурившись — ему не хотелось оставлять девушку одну.

— Иди скорее! — попросила эльфийка.

Флинт бросил на нее страдальческий взгляд и побежал на помощь.

Он с ревом набросился на рассвирепевших волков сзади и принялся орудовать топором, так что скоро лезвие стало красным. Волки, обезумевшие от вкуса свежей крови, продолжали терзать Эрана, который уже прекратил бороться. Один зверь издох, так и не разжав челюстей, сомкнувшихся на теле жертвы.

Флинт оттащил Длинного Лука и встал у тела рыцаря, отгоняя волков.

— Реоркс, помоги мне! — воскликнул он.

Красный от крови топор сверкал в заливавшем туннель свете. Волкам не нравился этот блеск, и они подались назад, но все же не спускали с гнома глаз.

— Эран? — позвал Дерек, оглядываясь. В пылу битвы он не видел, что происходит.

Флинт взглянул на Длинного Лука, лежавшего под грудой волчьих тел, но не осмелился отвлечься.

— Тас! — крикнул он. — Ты мне нужен! Иди сюда! Посмотри, что с Эраном, — велел Флинт подбежавшему кендеру.

Тассельхоф, напрягая все силы, принялся оттаскивать и раскидывать тела волков, пока не добрался до Эрана. Глаза рыцаря были широко открыты, снежинки опускались на них, но рыцарь не моргал. Его лицо было изуродовано. Лужа крови под его головой уже успела замерзнуть.

— О Флинт! — воскликнул кендер, задыхаясь от отчаяния.

Гном взглянул через плечо.

— Да пребудет с ним Реоркс, — мрачно произнес он.

Тас взвизгнул, предупреждая друга об опасности, и Флинт вновь принялся орудовать своим топором, отбиваясь от разъяренных зверей.

Стурм и Дерек стояли спиной к спине, чтобы не дать волкам наброситься. Вокруг рыцарей образовалось кольцо тел. Раненые волки выли и отчаянно пытались подняться, остальные лежали тихо. Мечи стали липкими от крови, стекавшей по лезвию и заливавшей рукоять. Под меховыми одеждами с людей градом катился пот, от частого дыхания усы и брови заиндевели. Волки наблюдали, выжидая удобный момент. Стрелы, летевшие из темноты, убивали то одного, то другого. Но Гилтанас израсходовал почти весь запас, и на счету была каждая стрела.