Драконы Повелительницы Небес

Уэйс Маргарет

— Подожди, Иоланта, — сказала Кит, и ведьма замолчала.

— Ну, что еще?

Китиара не привыкла выражать благодарность. Слова застревали у нее в горле, но все же ей удалось произнести:

— Спасибо.

Иоланта улыбнулась.

— Не забудь о своем обещании, — сказала она и исчезла, ее черные одежды растаяли в ночной мгле.

Китиара поспешила свернуть в проулок. Позади нее раздавались крики и проклятия в адрес белого мага, намеревавшегося взорвать Храм Такхизис.

Темная Госпожа нашла конюшни и выбрала черного коня, прельстившись

его могучим сложением, статью и диким блеском в глазах. Она сказала заветное слово. И конь позволил себя оседлать. Через несколько минут она уже выезжала из города.

Китиара направилась на север, к Даргаардской Башне.

В Храме легенда о белом маге настолько овладела воображением служителей Такхизис, что, когда на место происшествия прибыл Ночной Властелин, несколько темных жрецов готовы были поклясться, что стояли рядом с проклятой белой мантией. Темный жрец с обритой головой и красным шрамом поперек лица был задержан отрядом драконидов. Желая отомстить за гибель Тарга, они выпустили ему кишки, не сходя с места, и только потом узнали, что он не владел никакими магическими искусствами. К утру все в Нераке было перевернуто вверх дном, поскольку дракониды обходили дом за домом в поисках теперь никому не известного белого мага.

Убийства в святилище вызвали такую вспышку гнева, что люди потеряли интерес к казни Китиары Ут-Матар. Стражников послали привести ее на Арену Смерти, и только тут выяснилось, что она бежала, воспользовавшись хаосом, царившим в Храме ночью. Гонец, доставивший эту весть Ариакасу, трясся от ужаса, не ожидая для себя ничего, кроме гибели. Ночной Властелин был в ярости и хотел знать, что собирается предпринять император. Пока они разговаривали, ворвался разъяренный Великий Кхан, сообщив, что украли его лучшего скакуна.

Ариакас выслушал эти вести с абсолютным равнодушием, чем немало всех удивил. Он ничего не сказал, не казнил гонца. Молча выслушал гневные речи Ночного Властелина, жалобы Великого Кхана и истерику Иоланты и приказал жрецу, Повелителю и ведьме убираться прочь.

Оставшись один, он принялся мерить шагами зал, размышляя над удивительным совпадением, приведшим белую мантию в святилище в ту самую ночь, когда в подземелье Храма Китиара Ут-Матар ожидала казни.

Император покачал головой и восхищенно произнес:

— Что за женщина! Что за женщина!

9. ШПИОН. СОН. Огонь и солнечные зайчики

Бриан очнулся от глубокого сна с чувством непонятной тревоги. Некоторое время он лежал не шевелясь и прислушивался, пока не убедился, что действительно слышит голоса и это ему не приснилось. Они раздались вновь, и, откинув меховые одеяла, рыцарь стал тихо пробираться к выходу, обогнув кучу шкур, под которой смутно угадывались очертания Эрана.

— Что случилось? — пробормотал Длинный Лук.

— Моя очередь сторожить, — прошептал Бриан, и Эран, натянув меховое одеяло, зарылся поглубже в шкуры, из которых состояла его постель.

Гром откинул закрывавшую вход шкуру и вгляделся

в темноту. Никто не шевелился, Дерека видно не было. Он настоял, что они будут, как и прежде, сами стоять на часах, хотя Харальд уверил его в том, что кочевники — бдительные стражи. Из стоявшего рядом шатра, в котором разместился Стурм, пробивался луч света. Бриан подкрался ближе.

Ночи в Ледяном Пределе были страшно холодными. Черное небо усыпали звезды. В их серебристом свете Бриан мог видеть все довольно отчетливо, а значит, его тоже могли увидеть, поэтому он отошел поближе к шатру.

Разбудивший его голос принадлежал Лоране, говорившей что-то о Сильванести. Она была в шатре Стурма, и, насколько Гром мог судить по теням, к ним присоединился гном.

Их голоса звучали приглушенно, и Бриан обошел шатер, чтобы послушать, о чем идет речь. Он презирал себя за то, что шпионил за спутниками, которых уже начал считать друзьями, но упоминание о старинном королевстве эльфов усилило его подозрения.

— Мы знаем, — услышал он голос Лораны, обращавшейся к вошедшему Флинту, — тебе снилось Сильванести.

— Видимо, не мне одному? — произнес гном надтреснутым голосом. Он явно был встревожен. — Полагаю, вы хотите, чтобы я рассказал свой сон?

— Нет! — поспешно воскликнул Стурм. — Я вообще не хочу говорить об этом — никогда!

Лорана пробормотала что-то, чего Бриан не смог разобрать.

Он был сбит с толку: они говорили о сновидении, в котором видели Сильванести. Это была какая-то чепуха. Он потоптался на месте, чтобы согреться, и продолжил слушать.

— Мне тоже не хочется рассказывать, — говорил Флинт. — Я только пришел убедиться, что это был всего лишь сон. Он казался очень реальным. И я боялся, что увижу вас…

Бриан услышал шаги и отодвинулся в тень. Мимо него пробежал кендер, он был так взволнован, что не заметил рыцаря. Тас отодвинул шкуру и прополз внутрь:

— Вы ведь говорили о снах? Я не ослышался? Вот мне, например, никогда ничего не снится. Кендеры вообще не видят снов, хотя, наверное, это не так. Ведь даже животным что-то снится…

Гном издал угрожающее рычание, и Тас вернулся к предмету разговора:

— Мне приснился самый фантастический сон! Деревья плакали кровавыми слезами. Жуткие мертвые эльфы убивали людей! На Рейстлине была черная мантия! Это самое невероятное! И ты был там, Стурм. И Лорана, и Флинт. И все были мертвы! В общем, почти все. Рейстлин был живехонек. И еще там был зеленый дракон…

Никто из находившихся в шатре не проронил ни слова. Даже гном молчал, что казалось странным, поскольку Флинт редко позволял кендеру молоть подобную чепуху. Тас умолк. Когда он заговорил вновь, было очевидно, что кендер хочет услышать мнение остальных.

— О зеленом драконе я сказал? А о том, что Рейстлин был одет в черное? Вообще-то ему шло. В своих красных одеждах он, по правде говоря, выглядит немного желтушным, если вы понимаете, что я хочу сказать.

Очевидно, никто не понимал, поскольку все по-прежнему молчали.