Драконья любовь, или Дело полумертвой царевны
Шрифт:
– Ага, плохо ты его знаешь, – с кривой ухмылкой ответил Пятецкий, – когда у него что-нибудь сломано, он вообще звереет!
– Да что вы спорите, – подал голос Володьша, – пойдем лучше к мишке…
Пятецкий мгновенно развернулся и, махнув Шептуну рукой, молча двинулся в сторону леса. А я остался стоять возле открытых дверей дома.
Переступив порог, я оглядел комнату. На лавке, рядом с входом стоял небольшой, но глубокий деревянный ушат, а рядом с ним ведро с удивительно чистой водой и длинный кусок белого полотна. Было ясно, что наш хозяин приготовил все это для нашего умывания, и я решил воспользоваться
И вдруг вода в моих руках превратилась в странную тягучую массу, напоминающую… прозрачный латекс! Я попытался оторвать ладони от лица, и мне это удалось, но вода словно бы приклеилась к коже, стягивая ее, а между лицом и ладонями протянулись тонкие клейкие нити, рвавшиеся с неприятным хлюпающим звуком. Инстинктивно я сунул обе руки в ведро, надеясь смыть с них эту гадость, но и там была все та же густая и клейкая субстанция. И тут я понял, что… задыхаюсь! Нос и губы были намертво заклеены застывавшей прозрачной дрянью, руки, погруженные в ведро, оказались скованными, и мои попытки вырвать их приводили только к тому, что ведро поднималось вместе с руками!
Я в отчаянии оглядел комнату. Стол, за которым мы вчера ужинали, покрывала чистая скатерть, и по ней были расставлены чашки и кружки, разложены ложки и ножи, видимо хозяин дома собирался пригласить нас к завтраку. А сам завтрак находился по всей видимости в печи – ее заслонка стояла на полу и в открытой топке весело плясало небольшое пламя, чуть загороженное темным чугунком. Мой взгляд скользнул к открытому дверному проему, и я увидел вдалеке Макаронина, шагавшего бок о бок с маленьким Семецким из кузни, однако, позвать их на помощь я не мог, рот был залеплен намертво!
Грудь моя горела огнем, требуя свежего воздуха, но сделать хотя бы маленький глоток я не мог. И тогда, шагнув к двери, я рванулся всем телом и швырнул висевшее на моих руках тяжеленное деревянное ведро о дверной косяк. Ведро глухо треснуло, но выдержало этот удар. Я еще раз размахнулся и повторил свой бросок. Ивовая стяжка лопнула, и клепки ведра рассыпались, оставив на моих руках прозрачный, застывший цилиндр. Я тупо смотрел на эту превратившуюся в стекло воду и вдруг в ее глубине проявилась огромная голова, заросшая густым, черным в зелень волосом. Сквозь волосяную маску проблеснули крошечные багровые зрачки, и в моих ушах раздался торжествующий шипящий голос:
– Что, колдун, попался?!! Тяжела моя водичка?!!
В глазах у меня потемнело, колени подогнулись и я, уже не соображая, что делаю, метнулся к печке, собрав остатки сил, вскинул оттянутые застывшей водой руки и… сунул их в топку!
Глухо звякнул опрокинувшийся чугунок, что-то зашипело, а затем раздался жуткий рев, словно кто-то тяжко прощался с жизнью или… лопнул паропровод высокого давления. Устье топки дохнуло мне в лицо горячим туманом, и меня отбросило на пол, ударив головой о выскобленные доски. В глазах у меня померкло и…
Я пришел в себя
Медленно, осторожно открыв глаза, я увидел перед собой побеленный фасад печки, перечеркнутый наискосок безобразной рваной трещиной…
«Интересно, откуда взялась трещина?.. – Вяло подумал я. – Это с какой же силой надо было ударить по печке?»
И тут же, над моей головой, как бы эхом моей мысли, едва слышно прошелестело:
– Смотри, он глаза открыл…
«Интересно, кто открыл глаза… – протянулась в моей голове новая вялая мысль, – …и… зачем?..»
– Думаешь, он пришел в себя?.. – густым шепотом ответил совершенно другой голос.
Мне вдруг стало неинтересно. Я снова закрыл глаза и услышал тот же густой шепот:
– А может, все-таки, побрызгать на него водичкой?.. Я тебе говорю, он сразу очнется!..
– Нет!! – Быстро отозвался первый все тем же, едва слышным шепотом. – Ни в коем случае!! Я думаю, что из-за… «водички» здесь все так и разворочено!..
– Да причем здесь водичка… – не согласился басовитый шепот, – сам же говоришь – он колдун. Наверняка что-то не так наворожил, вот и долбануло!..
После этого глубокомысленного замечания последовало недолгое молчание, а затем первый шепот предложил:
– Давай-ка перенесем его в постель.
Меня качнуло с боку на бок, чуть приподняло, и я поплыл… поплыл… поплыл…
Во второй раз я пришел в себя так, словно вынырнув из… небытия. Голова была совершенно ясной, я чувствовал себя хорошо отдохнувшим и… очень голодным. Открыв глаза, я понял, что проспал… вернее пролежал без сознания довольно долго, поскольку на деревеньку Мертвяковку явно опускался вечер – в комнате было сумрачно.
Чуть повернув голову, я увидел, что на лавке около стола, спиной ко мне, ссутулившись, сидит Володьша. Едва мой взгляд упал на его согнутую спину, как он быстро распрямился, повернулся ко мне лицом и тут же поднялся с лавки.
– Ну что, Сорока, как ты?!! – Проговорил он, направляясь в мою сторону, и в его голосе звучала такая неподдельная тревога и заботливое сочувствие, что мне вдруг стало даже как-то неудобно. Я приподнялся, собираясь сесть на постели, но Шептун был уже рядом со мной. Положив мне на грудь ладони, он заставил меня снова лечь и торопливо проговорил:
– Нет-нет, ты лежи!.. Тебе не надо вставать!..
– Да все со мной в порядке! – Громко возразил я, снова пытаясь сесть. – Ты лучше скажи, Первецкий вернулся или еще нет?!
Володьша отрицательно помотал головой:
– Нет, но скоро должен быть…
– А где хозяин дома и… наш старший лейтенант?..
Мне все-таки удалось сесть, и, увидев, что я действительно в порядке, Володьша немного успокоился:
– Так все… вся деревня у Семецкого собралась!.. Там наш… э-э-э… старший лейтенам еще утром запустил какую-то диковинную машину… с огнем и водой. А часа два назад Семецкий бегал по деревне, сзывал народ… с едой. Все пошли… Пятецкий тоже взял буханку хлеба, окорок, маленькую кадку с грибами и отправился…