Драконья любовь, или Дело полумертвой царевны
Шрифт:
Бедняга «музыкант», совсем растерявшийся от такого напора, судорожно схватил предложенный сосуд, заглянул внутрь шальным зрачком, затем закрыл глаза, опрокинул содержимое себе в рот и, не глядя, поставил кружку на верстак!
Едва он проглотил макаронинский алкоголь, как его лицо окаменело, сведенное горло дважды странно дернулось, словно пытаясь протолкнуть проглоченное до желудка, из-под закрытых век вынырнули две слезинки, после чего последовал длинный профессиональный выдох. Автоматическим движением махнув рукавом под носом, Володьша открыл глаза и
– Живая вода… Совершенно неразбавленная!..
– Понял?!! – Торжествующе возопил Макаронин, поворачиваясь ко мне.
– Грубый провинциальный вкус!.. – Ответил я с легкой эстецкой улыбкой, и тут же добавил. – Впрочем, мы задержались, а местные брагохлебы уже наверняка прикончили первый кувшин!
Не дожидаясь ответа Макаронина, я ухватил ближайший кувшин за ручки и, взвалив его себе на живот, поволокся к выходу.
Юрику и Володьше ничего не оставалось, как только последовать моему примеру.
А гулянка во дворе быстро набирала обороты.
Мужики уже распробовали Юркино пойло, и оно им явно пришлось по вкусу, так что наше появление с новой и весьма значительной порцией продукта экстра-класса было встречено всеобщим ликованием. Тем более что в первом кувшине выпивки оставалось на донышке. Одновременно с приобщением к серьезной выпивке, народ раскусил и прелесть серьезной закуски – харчи сметались со столов так же с завидной скоростью.
Макаронин вошел в эту развесело-пьяную компанию, как нож в тело, как масло в двигатель, как пуля в яблочко. Его мгновенно окружило с десяток самых уважаемых мужиков, желавших высказать ему свою признательность и где-то даже поклонение. Юрик быстро научил аборигенов обычаю чокаться кружками и говорить здравицы, вот только те не всегда рассчитывали силу своих… «чоканий» и кружечки частенько давали течь, а то и вовсе разлетались осколками. Но это никого не тревожило – видимо запасы глиняной посуды в деревне были велики.
Мы с Володьшей первое время держались несколько в стороне, у того конца стола, который обсели мужички из второй и даже третьей десятки. Эти ребята держались скромнее, хотя не отставали от своих более именитых односельчан в части выпивки и закуски.
А минут тридцать-сорок спустя около старшего лейтенанта завязался весьма содержательный разговор, и я, заинтересовавшись, начал потихоньку подбираться к этой теплой компании.
Солидный Пятецкий, вольно рассевшись на лавке и крепко сжимая свою кружку, авторитетно басил:
– Это, старший лейтенам, конечно серьезное колдовство – медовуху в… этот… в… самогон переделать, но ты мне скажи – ежели ты такой опытный колдун по части выпивки, что ты еще можешь предложить страждущему народу?.. Может ты и воду речную, допустим, в хотя бы бражку обратить можешь?!
Юркая Макаронина посмотрел на мужика хитро прищуренным глазом, прихлебнул из своей немаленькой кружки и хмыкнул:
– Да ежели б, мой дорогой Пятецкий, можно было бы речную воду в спирт перегонять, на земле давно бы воды не осталось. Все б погибли от… засухи! Так что такое… э-э-э…
Мужики одобрительно загудели, но старший лейтенант не дал себя сбить этим одобрением.
– К тому же, должен сказать, что человеку свойственно… это… – он пощелкал пальцами и наконец вспомнил нужное слово, – …пресыщение!!
Тут Макаронин приподнялся с лавки и свысока оглядел внимающих мужиков.
– Можете мне поверить на слово, можете проверить меня на опыте, а только этот, чистейший и полезнейший продукт может того… наскучить! Потому стремитесь к разнообразию!
И его правая рука поднялась вверх, ткнув прямым указательным пальцем в небо!
«Вот так вот рождаются проповедники!! – Неожиданно подумал я, глотнув из кружки „живой воды“.
– Чем же это можно разнообразить живую воду?! – Хитровато улыбнувшись спросил рыжий мужик, сидевший рядом с Пятецким.
Юрик аккуратно поставил кружку, оперся кулаками на столешницу, наклонился вперед, свел брови над переносицей и сосредоточил взгляд на вопрошающем. Тот смущенно опустил глаза, но наш самогонщик неожиданно его подбодрил:
– Дельный вопрос, Шестецкий, дельный! Но это – весьма большая и отдельная тема, и прежде чем приступать к ее освещению, я предлагаю тост за мужское сообщество!..
Макаронин поднял над головой полную кружку и со значением добавил:
– За мужское уважение!!
Оглядев довольно заулыбавшихся мужиков, Юрик медленно, с достоинством выцедил содержимое кружки, поставил ее на стол, так же неторопливо уцепил щепоть квашеной капусты и с достоинством захрумкал. Над столом пронесся одобрительный гул, и мужики принялись опоражнивать свою посуду и закусывать.
А Макаронин, зажевав дозу, продолжил:
– Так вот, Шестецкий, отвечаю на твой вопрос! Эту… вашу… живую воду можно превратить в массу самых разных… э-э-э… напитков, причем, без всякого колдовства.
Юрик опустился на лавку, взял с тарелки кусок колбасы и принялся задумчиво жевать. Вся компания молчала, словно боясь вспугнуть глубокую мысль великого алкогольного колдуна. Наконец Юрик проглотил колбасу и продолжил свои рассуждения:
– Во-первых, живую воду можно превратить в настойку или наливку! Настойки и наливки, как это видно из самих названий, производятся путем… э-э-э… стояния и… наливания!
Тут он снова сбился, внимательно посмотрел на Пятецкого и неожиданно спросил:
– У вас сахар имеется?!!
– Кто?! – Чуть испуганно переспросил мужик, явно не понимая о чем идет речь.
– Сахар, сахар!.. – Раздражаясь повторил Макаронин.
– Нет!.. – Потряс головой Пятецкий и, оглядев сидящих вокруг мужиков, добавил, – …даже и слова такого не слыхали!
Юрик склонил голову набок и пробормотал, словно бы про себя:
– Да… Сложный случай… Ну, ничего, выберемся…
И, прихлебнув из кружки, заговорил прежним лекторским тоном:
– Так вот – настойки и наливки! Настойка делается так: наливаешь живую воду в… э-э-э… емкость, кладешь туда что-нибудь и пусть стоит…