Драконья оспа
Шрифт:
Вообще-то драконом Ольга себя никогда особенно не считала. Наверное, просто не было образца «драконистости» — всё больше люди. Оля глубоко вдохнула. И помогать этим людям было её осознанным решением. А теперь ещё и некому её в этом укорить. Может, действительно, что ни делается — всё к лучшему?
— У тебя, наверное, и своя гора золота есть? — почти на ухо хмыкнул ей Юрка.
— С ума сошёл? — возмутилась Оля. — Была бы у меня такая гора, я бы не работала.
Дышать становилось всё легче и легче. Как после дождя, умывшего притаившийся мир. И солнце приветливо подсвечивало
***
Владимир Ильин был бодр и весел. Лекарство от осложнений, полученное из Ольгиной крови, на всех испытаниях вело себя вполне достойно и имело все шансы получить нужные сертификаты безопасности, выйдя на мировые рынки. Да и Юрка не выказывал никаких признаков слабоумия.
— Когда вы ему уже расскажете? — искоса глянула на мужчину Ольга, пока Юрка в другом кабинете проходил очередное тестирование. — Ну, что вы дракон?
Интересно, такие ей уже можно затрагивать такие щекотливые и личные темы?
Владимир нисколько не смутился.
— Хочешь — можешь сама ему рассказать, — предложил он.
— Зачем? Я не лезу в семейные дела.
— Вошедший в семью может лезть всюду, куда пожелает, — хитровато улыбнулся мужчина, отчего Оля залилась краской.
Аспект их с Юркой отношений они до этого как-то благообразно обходили. А теперь, видимо, можно и вообще его не поднимать — со всеми этими неловкими своей робостью объяснениями.
Оля ощутила странное. После ухода всех её драконов было не по себе. Вроде и всё нормально. И не сказать, чтобы она с другими была прямо не разлей вода. Но всё равно чего-то своего не хватало. А теперь будто что-то действительно родственное протянуло ей призрачную руку.
— Прозвучит это признание сейчас, конечно, глупо, — пространно заметил Владимир. — Но что делать: творящий умные вещи иногда имеет право выглянуть как дурак.
Он прищурился Ольге одним глазом, будто намекая на подмигивание, но не доводя его до конца, чтобы не показаться слишком фривольным.
— И знаете, я могла бы подумать, что вы специально разыграли и подстроили всю эту историю, — перевела Ольга тему. — Слишком уж она вам на руку. И как по киношному сценарию.
— Возможно, — повёл плечом Владимир и не стал спорить. — Но ни один режиссёр не вытянет самую прекрасную и идеальную историю в одиночку. С ним всегда другие — актёры, сценаристы, постановщики. В конце концов зрители. И слишком многие вносят правки в первоначальный план.
Ольга тоже не стала ничего говорить. Ох, уж этот талант некоторых дать максимально размытый ответ, вроде бы отвечая.
— Кстати!
Оля чуть не вздрогнула от перемены в голосе Владимира — тот стал почти заговорщицким. И вместо продолжения фразы мужчина поспешил закатать левый рукав, демонстрируя что-то Ольге на голой руке. Приглядевшись, она разглядела небольшой синячок там, где как раз синела плотная вена — даже высокий статус не спасает от неудачного попадания в эту самую вену.
— Что это? — спросила Оля.
— Для продолжения
Оля покачала головой, почти не сдерживая улыбки. А бодрый грохот из кабинета возвести о том, что с Юркой уже закончили, и он с новыми силами готов штурмовать этот мир.
И в конце концов, какая разница — дракон его отец или нет.
***
Оля всё вертела в руках телефон, гипнотизируя его. А он всё не гипнотизировался. Наоборот, издевательски то и дело гас экраном: не хочешь звонить — не приставай.
Чувство сродни тому, когда нужно позвонить начальнику и попросить отгул. А начальник у тебя недобрый. А ты перед этим ещё и накосячила.
В конце концов, устав от тревожной подготовки и желания просто забить и оставить всё как есть, Оля всё-таки открыла телефонную книгу. И сразу крутанула барабан на середину — туда, где должна быть буква «М».
Сигнал пошёл не сразу. И противно тянул гудки. А Оля бегала взглядом по обоям, которые можно было уже переклеить. Или вообще что угодно с ними сделать, пока ждёшь ответа.
— Да, Оль, алло! — наконец раздался в трубке искажённый расстоянием моложавый голос. — О-оль?
— А… привет, мам, — чужеватым голосом отозвалась Ольга.
— Что случилось? — сразу взяла быка за рога мать.
— Ничего, просто… — надо было подготовиться и нацарапать на листочке речь. Хоть какую-нибудь заготовку. Оля глубоко вздохнула и принялась сбивчиво и глуповато объяснять под ожидающее молчание:
— Помнишь, мы тогда в поликлинику ходили… Ну, на те уколы. Из которых…
Оля замялась. И в мамином голосе мелькнуло торопливое раздражение:
— Ну, помню, и что?
Чувство это передалось и Оле. И она смогла холодно и твёрдо спросить:
— Сколько тебе за такое платили?
Оля вспомнила себя в лёгком летнем платье, ещё верящую всему и всем. Ещё не преданную.
И в трубке повисла долгая пауза, разрывающая что-то в пространстве.
— Оль, ты там дурная? — неожиданно не-обиженным и незлым голосом вопросила мать. — Перегрелась, что ли? Ничего нам никто не платил — просто сказали надо, а тогда врачам принято было верить. И, если хочешь знать, я после того раза, как тебе поплохело, главврача той больницы сняла — а тогда, чтобы ты знала, жалующихся просто слали, извини меня, матом. И всё, ничего им не было. Не то, что сейчас…
Перед глазами разом представилась ругающаяся и стучащая по столу мама.
Оля хмыкнула. А мамин голос тем временем стал даже немного любопытным:
— Ты этим до сих пор, что ли, занимаешься?
— Чуть-чуть, — пространно ответила Ольга.
— И что, много платят? — мама даже не стала скрывать ехидной насмешки, усиленной искажениями динамиком.
Оля засмеялась. И в ответ тоже услышала чуть поскрипывающий мамин смех. Представила мамино лицо. Правда, не такое как сейчас, а молодое. Увидела, как аккуратно очерченные губы подтягиваются, делая рот по-кукольному мелким. Создавая на лице почти детское удивление. И ведь мама действительно никогда не была меркантильной. Иначе не вышла бы за папу.