Драконья справедливость
Шрифт:
– Пожалевши поделиться с кем-либо коркой хлеба и каплей вина, сам вскоре будешь снедаем гладом и жаждой. Но если тебе по душе тень, а не суетный блеск, то ты в глазах Миротворца всегда будешь осиян благостным светом. – Она вынула из корзинки бутылочку лампадного масла и поставила ее рядом с остальными дарами.
– Служи так, как хотел бы, чтобы служили тебе, правь так, как хотел бы, чтобы управляли тобой, люби так, как хотел бы, чтобы любили тебя, суди так, как хотел бы, чтобы судили тебя. У всех историй два конца – ищи оба. Попросим же Миротворца ниспослать нам благословение для достойного исполнения его воли.
Председательница ареопага преклонила
Лайам вообще крайне редко обращался с просьбами к небесам, а уж участие в организованных действах религиозного толка и вовсе ему претило. Впрочем, факта существования богов он никоим образом не отрицал, хотя повидал немало людей, которые в том сомневались. Но эти люди никогда не сталкивались лицом к лицу с небожителями, а Лайам имел счастье кое-кого из них лицезреть. Правда, будь его воля, он как-нибудь обошелся бы и без этого счастья. И уж точно бы – без недавней своей встречи с Беллоной. Боги богами, но чем они дальше, тем спокойнее живет человек. У них свои слабости, свои непостижимые цели, и кто подсчитывал, сколько дают они людям и сколько берут?
Однако он все же сумел выдавить из себя что-то вроде молитвы.
«Прошу, дай мне силы справиться с тем, чем я занят», – несколько раз повторил мысленно он, потом стал сердиться. Интересно, как долго еще будет молиться вдова? Камни храма высасывали тепло из костей, суставы начинали скулить, а утреннее воодушевление напрочь исчезло.
Наконец вдова Саффиан пошевелилась, встала с колен и одернула юбки. И все вслед за ней, к облегчению Лайама, тоже зашевелились и встали.
– Идемте же, господа, – сказала женщина, очень буднично и деловито. – Утро уходит.
Несмотря на столь явно выказываемое стремление поскорее заняться делами, в тюрьму вместе со всеми вдова не пошла.
– Встретимся позже, – бросила она Куспиниану и, не выпуская корзинки из рук, торопливо зашагала к следующему крылу пантеона. Служанка побежала за ней. Эдил только кивнул и через лабиринт узких улочек повел квесторов прочь от храма. После непродолжительного молчания Эласко решился задать вопрос, который уже вертелся у Лайама на кончике языка.
– Прошу прощения, господа, – смущенно заговорил юноша, – но не объяснит ли мне кто-нибудь, куда направилась госпожа Саффиан?
Похоже, молитва подействовала на уоринсфордского квестора благотворно. Глаза его обрели прежнюю живость, на щеки вернулся румянец.
Проун презрительно фыркнул.
– В другое святилище, юноша, куда же еще?
– К Лаомедону, – счел нужным добавить Куспиниан. – Почтить память мужа.
Упоминание о покойном председателе ареопага заставило всех примолкнуть. Лайам, никогда не встречавшийся со столь безвременно почившим саузваркским ученым, вновь задумался о стойкости характера женщины, понесшей такую утрату, и о том, с какой бездной отчаяния приходится ей справляться.
«Ведь все, что она делает, напоминает о нем и добавляет боли!»
«Мастер, у тебя книга торчит из кармана», – невозмутимо сообщил Фануил, восседавший на плече своего господина.
Лайам с ужасом посмотрел на карман. Краешек «Демонологии» действительно был виден. Он торопливо прикрыл его клапаном и повернулся к дракону.
«Придется сыскать для нее местечко получше».
«Да уж, придется».
Проун увивался вокруг эдила, и Лайам одарил его спину
«Представляешь, этот говнюк так ничего мне и не сказал!»
«Может быть, он ничего не слышал об этом запрете?»
– Ха! – возмутился вслух Лайам и тут же покраснел, испугавшись, что его спутники обратят на это внимание, но те были слишком погружены в свой разговор.
«Нет, тут дело в другом. Скорее всего, он надеется, что я вдруг вытащу ее принародно, чем дам ему повод взять меня под арест».
«А зачем ему это?»
«Да затем, что он задница и засранец!» – подумал Лайам, но доводить эту мысль до Фануила не стал.
Они уже выбрались из мешанины улочек на широкую набережную и теперь шли по дощатому тротуару вдоль мутной реки, кишевшей судами всех размеров и видов – тут были баржи и галеоны, баркасы и лихтеры, плоты и даже древние коракли, сплетенные из ивовых прутьев. Путь их пересекали длинные молы. На многих из них кипела работа: суда загружались и разгружались, по крепким – в фут толщиной – балкам настила грохотали колеса несчетных запряженных волами телег. Чайки, отчаянно сражаясь за груды зловонных объедков, немолчно вопили, их вопли смешивались с криками погонщиков и руганью грузчиков, одуревших от беготни.
Вдоль набережной – в отдалении от реки – тянулись дощатые склады, перемежаемые лавчонками и винными погребками, в двух кварталах южнее виднелись два больших каменных здания. Фасады обоих украшали штандарты – красный и серый, они трепыхались и хлопали на свежем ветру.
Люди узнавали Куспиниана, предупредительно перед ним расступаясь, склоняя головы и торопливо отводя взгляды, некоторые с заискивающими улыбками бормотали что-то вроде приветствий. Эдил царственно им кивал, но ответом не удостаивал, трое квесторов также помалкивали и, как привязанные, тащились за великаном. Лайаму поначалу нравилось находиться в центре внимания, но постепенно он стал мрачнеть. Будучи всего лишь начальником городской стражи, Куспиниан шествовал по Уоринсфорду, как герцог, и раболепие окружающих нисколько его не смущало.
Краем глаза Лайам поймал пристальный взгляд Эласко и поспешил согнать с лица хмурое выражение. Он показал на строение, к которому они уже подходили.
– Это здание герцогского суда?
Вдоль всего фасада строения, сложенного из серого камня, шла длинная галерея, под сводами которой сновали озабоченные торговцы, вымазанные чернилами клерки и не в меру серьезные мальчишки-курьеры.
– Нет, квестор, – ответил Эласко. – Это Фискальный замок, где взимают пошлины и налоги. Его выстроили недавно, в последние три года. – Он улыбнулся и кивком пригласил собеседника перевести взор. – А там тюрьма. Мы зовем ее Водяными Вратами, поскольку она размещается в бывшей крепости, охранявшей город с речной стороны. – Деревянный настил набережной возле тюрьмы сменился брусчаткой, переходящей в ступени, спускавшиеся прямо к мутной воде. – Раньше умели строить крепости, а?
Лайам согласно кивнул, разглядывая черную каменную громаду с бойницами вместо окон, перечеркнутыми жирными линиями решеток. Куспиниан первым подошел к узенькому проходу под внушительной аркой, в теле которой также темнели щели бойниц. Стража отсалютовала ему, и эдил с довольным видом шагнул в угрюмый проем. Туннель вывел во дворик, такой маленький, что четверым мужчинам тут же сделалось в нем тесновато. Гостиничный номер, где ночевали Проун и Лайам, по площади его едва ли не превосходил. Черные стены, в каждую из которых была вмонтирована окованная железом дверь, убегали ввысь – к квадратику синего неба.