Дракула против Гитлера
Шрифт:
Когда я направился вслед за Ван Хелсингами обратно к загону своего обитания в подвале, старик, мой связной, и его такая раздражительная, но соблазнительная дочка остановились поговорить с двумя людьми, притаившимися в тени большого вяза.
Я тоже остановился вместе с ними, желая попросить профессора попытаться связаться с Лондоном и попросить сбросить мне с самолета новую радиостанцию. Но общее настроение было очень мрачным, в подлинном смысле этого слова, и я решил не поднимать эту тему. Мы все посмотрели друг на друга.
«Предупреждение, они сказали», произнес один из этих людей. «А больше похоже на показательную жестокость».
«Это
«Вы должны согласиться, Ван Хельсинг», сказал другой. «Настало время черепахе втянуть голову».
Ван Хельсинг! Я остолбенел. Эти слова прозвучали как ведро ледяной воды, которым плеснули мне в лицо. Остальную часть разговора я даже не слушал, после того как это имя эхом пронеслось у меня в мозгу, словно крик в туннеле. Ван Хельсинг!
На обратном пути к коттеджу я пребывал в полусумеречном, ошеломленном состоянии. Ван Хельсинг! Я не в силах был оторвать глаз от старика перед собой. Представьте себе, если бы персонаж какого-то мифа и легенды материализовался прямо перед вами, и как будто внезапно предо мной возник бы Улисс или король Артур и пригласил бы меня отужинать вместе. Ван Хельсинг! Голландский врач, философ, литератор, юрист, фольклорист, педагог. Коллега моего деда. Герой Книги!
Когда мы добрались до их дома, мне сказали опять вернуться в подвал, и я это сделал, хоть и неохотно. Кому захотелось бы покинуть общество Алого Первоцвета? [10]
10
Герой, спасающий других от смертельной опасности, по прозвищу героя популярного в свое время романа баронессы Эммы Орци «Алый Первоцвет» (1905 г.), подробнее о нем см. в Википедии. — Прим. переводчика.
Но я пошел.
В ошеломленном состоянии я спустился по лестнице в подвал и обнаружил там Ренфилда (теперь именно так его все и называли), в компании с теми тремя, которые нас схватили. Пол в этом помещении был грязным, тут пахло землей и луком со стеллажей, на которых хранились овощи. Полки на них были уставлены банками с домашними вареньями и консервами, другие — инструментами, банками с гвоздями и разными другими мелочами, запчастями для велосипеда. Единственным воздушным выходом тут был угольный желоб, окон не было, стены из гладкого речного камня. В центре подвала было сыро, там стояло несколько разномастных стульев, небольшой стол, на котором красовалась бутылка вина, покрытая калейдоскопом капель воска, и две раскладушки, которые были принесены сюда специально для нас с сержантом.
Темно и мрачно, по большому счету, однако не скажу, что неудобно, учитывая тот факт, что еще пару дней назад я думал, что меня ожидает лагерь для военнопленных, а то и еще что-нибудь похуже.
«Покажи-ка нам свои игрушки», сказал один из них, назвавшийся Хорией. Никто из них пока что не раскрыл своих настоящих имен, только свои позывные, по-прежнему соблюдая в отношении нас конспирацию.
Ранее я уже успел немного поболтать с Хорией и двумя другими парнями, Клошкой и Кришаном, моими похитителями. Они все были так привязаны друг к другу, как будто были тройняшками. Хория был невысокого роста, он щеголял довольно впечатляющими сталинскими усами, одно крыло у которых постоянно свисало, отчего его лицо казалось
Клошка был его полной противоположностью: он был высоким, постарше, с седыми и коротко остриженными волосами, как щетина на щетке стоявшими прямо, с лохматыми бровями, изгибавшимися вверх, к его вдовьему мыску, и прямой, почти стальной осанкой, как и подобает бывшему члену «Железной Гвардии», легендарному Румынскому Легиону Михаила Архангела — религиозным фанатикам, которые открыто исповедовали мученичество. Они убили четырех премьер-министров еще до прихода к власти Антонеску, который их распустил, и многие из них были брошены в тюрьмы.
У третьего, Кришана, лицо было смуглым, цыганским, с постоянной черной щетиной, а глаза прищуренные, как будто он вглядывался внутрь накуренной, полной дыма комнаты. Казалось, он всегда был готов рассмеяться, и он действительно часто смеялся, сверкая золотыми зубами, как сокровищами Али-Бабы в темной пещере.
У этих людей не было ничего общего. И при других обстоятельствах они вообще-то могли бы воевать друг с другом, но в данный момент их объединяло одно — ненависть к нацистам и/или Антонеску. То, что произойдет между ними после войны, сейчас было страшно даже представить себе, но теперь они являлись пока союзниками.
Под мрачноватым светом лампочки над головой я открыл свой вещмешок и устроил им небольшое шоу своих безделушек, которыми снабдили меня мои дорогие друзья из научно-исследовательских отделов SOE, а также нескольких предметов, которые дал мне мой американский помощник по УСС для того, чтобы «испытать их в полевых условиях» для своего собственного шпионского бюро.
Среди них была моя трубка, которая могла прилично дымить, при подходящей возможности, но кроме того, при повороте стрежня, она стреляла пулей.
Я продемонстрировал им невидимые чернила, без которых не обходится ни один секретный агент. Миниатюрный фотоаппарат размером с наручные часы и замаскированный под таковые. Пистолет Welrod с глушителем. Черный Джо, взрывчатку под видом куска угля. Их особенно позабавило аналогичное устройство в виде куска конского навоза.
Вся троица пришла в восторг от сигарет, обработанных ацетатом тетрагидроканнабинола — экстрактом индийского гашиша, которая по идее должна действовать как сыворотка правды. Идея заключалась в том, чтобы при общении или на вечеринке дать такую сигаретку противнику и после этого выжать у него необходимую информацию.
Кришан хотел опробовать одну из них на Хории, чтобы узнать, действительно ли он пользуется благосклонностью со стороны некоей Флоареи, но я вынужден был отказать, поскольку мой запас был ограниченным.
Наконец, я преподал им небольшой наглядный урок, нарисовав на земляном полу какой-то палочкой схему, как использовать карманную ручку-запал (капсюль-предохранитель), с зажигательной смесью и задержкой по времени. В SOE ее называли карандашом времени, и каждый из них можно было настроить на взрыв, отстоящий по времени от десяти минут до тридцати дней. Для этого нужно было лишь нажать на выступ на этом устройстве, чтобы выпустить кислоту, разъедавшую провод. И когда проводок обрывался, внутри детонировал запал, воспламенявший прикрепленную взрывчатку.