Дракула
Шрифт:
— Что вы думаете об этих точках?
— А вы что думаете?
— Да я их толком и не разглядел, — ответил я и сдвинул бархотку.
Прямо над веной виднелись два точечных отверстия нездорового вида: не воспаленные, но с бледными, как будто натертыми краями. Мне пришло в голову, что эти ранки — источник потери крови, но я отбросил эту мысль как невероятную. Судя по бледности Люси, она потеряла столько крови, что вся постель была бы залита ею.
— Ну и что же? — спросил Ван Хелсинг.
— Не понимаю, что это, — честно признался я.
Профессор встал:
— Мне нужно
— Может быть, пригласить сиделку?
— Мы с тобой лучшие сиделки. Будь начеку всю ночь; следи, чтобы ее хорошо кормили и ничто ее не тревожило. Только не спи. Выспимся позже. Я постараюсь вернуться как можно скорее. И тогда мы приступим…
— Приступим? — удивился я. — Что вы имеете в виду?
— Увидишь! — ответил Ван Хелсинг и быстро вышел. Но через секунду вновь заглянул в комнату и, грозя мне пальцем, сказал: — Помни, ты за нее отвечаешь. Если хоть на минуту покинешь ее и с нею что-то случится, едва ли ты сможешь потом спокойно спать!
Дневник доктора Сьюворда (продолжение)
8 сентября. Всю ночь просидел около Люси. К сумеркам действие снотворного прошло и она проснулась. После переливания девушка преобразилась. Даже настроение стало хорошим, она полна жизни, впрочем, заметны и следы минувшего упадка сил.
Когда я сказал миссис Вестенра, что доктор Ван Хелсинг велел мне всю ночь дежурить подле Люси, она приняла это чуть ли не в штыки: по ее мнению, дочь уже достаточно окрепла и в прекрасном настроении. Но я был тверд и подготовился к долгому дежурству — пока служанка готовила спальню к ночи, поужинал, потом вернулся и сел у кровати. Люси не только не протестовала, но даже поглядывала на меня с благодарностью. Потом ее стало явно клонить ко сну, она сопротивлялась, пытаясь стряхнуть его с себя. Это повторилось несколько раз. Стало ясно, что девушка почему-то не хочет засыпать, и я прямо спросил ее:
— Вы не хотите спать?
— Боюсь заснуть.
— Боитесь? Но почему? Ведь сон — благо, к которому все стремятся.
— Да, но не в моем случае, ибо сон для меня — преддверие ужаса!..
— Преддверие ужаса! Что вы хотите этим сказать?
— Не знаю, сама не знаю. Это-то и ужасно. Вся эта моя слабость исключительно от снов, поэтому даже мысль о сне пугает меня.
— Но, дорогая моя, сегодня вы можете спать спокойно. Я буду на страже и обещаю — ничего не случится.
— О, я знаю, на вас можно положиться.
Тогда я предложил ей:
— Если я замечу какие-либо признаки кошмара, немедленно разбужу вас.
— Правда? Разбудите? Как вы добры ко мне! Тогда я, пожалуй, посплю.
Со вздохом облегчения она откинулась на подушки и почти мгновенно заснула.
Всю ночь я продежурил около нее. Люси спала спокойным, глубоким, здоровым сном, дышала ровно. На лице у нее была улыбка — явно никакие кошмары не тревожили спокойствие ее души.
Рано утром пришла служанка, а я поехал домой — у меня было полно дел. Ван Хелсингу и Артуру я послал телеграммы, сообщив
9 сентября. Усталый и измученный, я приехал в Хиллингем. Не спал две ночи и ощущал некоторую заторможенность, мой мозг явно нуждался в отдыхе. Люси еще не ложилась и очень приветливо встретила меня. Здороваясь, она внимательно посмотрела на мое лицо и сказала:
— Не надо вам сегодня дежурить: вы измучены, а я опять чувствую себя хорошо, правда-правда. Это мне бы надо дежурить подле вас.
Я не стал спорить и пошел ужинать. Люси оживила мою трапезу своим очаровательным присутствием. Отужинал я великолепно, выпил пару стаканов изумительного портвейна.
Затем Люси провела меня в находившуюся по соседству с ее спальней комнату, в которой уютно пылал камин.
— А теперь, — сказала она, — оставайтесь здесь. Двери комнат — моей и вашей — будут открыты. Вы можете прилечь на эту кушетку — знаю, ничто не заставит вас, докторов, лечь в постель, пока хоть один пациент находится в поле вашего зрения. Если что-нибудь понадобится, я вас позову, и вы сможете сразу прийти ко мне.
Пришлось согласиться, тем более что я устал как собака и был просто не в силах сидеть дежурить. И, когда она еще раз повторила, что позовет меня в случае необходимости, я лег на кушетку и забыл обо всем на свете.
Дневник Люси Вестенра
9 сентября. Сегодня мне так хорошо! Все это время я была очень слаба, и вот наконец в состоянии двигаться и разговаривать, такое чувство, будто солнышко выглянуло после долгой непогоды. Постоянно ощущаю незримое присутствие Артура, оно согревает меня. Мне кажется, болезнь по своей природе эгоистична и заставляет человека сосредоточиваться на самом себе, а здоровье и силы дают волю любви, расковывают человека в его мыслях и чувствах. Я знаю, где мои мысли. Если бы только Артур знал! Мой милый, милый, я думаю о тебе! О, блаженный покой прошлой ночи! Как же хорошо мне спалось, когда славный, дорогой доктор Сьюворд дежурил подле меня. И сегодня мне не страшно — он так близко, я сразу могу позвать его. Как все добры ко мне! Спасибо Господу! Спокойной ночи, Артур!
Дневник доктора Сьюворда
10 сентября. Я почувствовал чье-то прикосновение и моментально проснулся — уж к этому-то мы в больнице приучены. Это был профессор.
— Ну, как наша пациентка?
— Да все вроде было хорошо, когда я ее покинул или, точнее, она покинула меня.
Пока я поднимал штору в комнате Люси, Ван Хелсинг тихо, на цыпочках подошел к кровати. Хлынул солнечный свет, я услышал знакомый резкий вздох профессора — у меня похолодело сердце. Он слегка отпрянул от постели.