Дракула
Шрифт:
— Я бы хотела утешить всех, кто страдает. Позвольте мне быть и вашим другом, и, пожалуйста, приходите ко мне, если я хоть чем-то смогу вам помочь. Позднее вы поймете, почему я так говорю.
Увидев, что я совершенно серьезна, он взял мою руку и поцеловал ее. Это показалось мне жалким утешением для такой мужественной, бескорыстной души, и, импульсивно потянувшись к нему, я поцеловала его. На глаза его навернулись слезы, на мгновение, казалось, у него перехватило дыхание, но он сказал совершенно спокойно:
— Милая девочка, вы никогда не раскаетесь в своей
«Милая девочка» — именно так он называл Люси! О, ей он доказал свою преданность!
ГЛАВА XVIII
Дневник доктора Сьюворда
30 сентября. Вернулся домой в пять часов. Годалминг и Моррис успели не только приехать, но и прочитать дневники и письма, собранные и систематизированные Гаркером и его замечательной женой. Гаркер еще не вернулся из своей поездки к возчикам, о которых мне писал доктор Хеннесси. Миссис Гаркер напоила нас чаем, и, скажу откровенно, впервые с тех пор, как я живу здесь, старый дом стал похож на домашний очаг.
Когда мы закончили пить чай, миссис Гаркер обратилась ко мне:
— Доктор Сьюворд, у меня к вам просьба. Хочу увидеть вашего пациента, мистера Ренфилда. Позвольте мне встретиться с ним. Меня очень интересует то, что вы написали о нем в своем дневнике!
Она была такой трогательной и милой, что я не мог ей отказать, да и никаких оснований для отказа не было. Поэтому я взял ее с собой.
Ренфилда я предупредил, что его хочет видеть одна дама, тот отреагировал лаконично:
— Зачем?
— Она осматривает дом, хотела бы видеть всех его обитателей.
— А, ну хорошо, — буркнул он, — конечно, пусть заходит. Только одну минутку, я немного приберу.
Уборка была своеобразной: он просто проглотил всех мух и пауков из своих коробок, прежде чем я успел его остановить. Бедняга явно опасался вмешательства в свой уклад жизни. Потом, сразу повеселев, сказал:
— Пусть дама войдет, — и уселся на край постели, опустив голову и глядя исподлобья, чтобы все-таки видеть гостью.
У меня промелькнуло опасение, не задумал ли он какой-нибудь фортель. Помня, каким спокойным он был перед нападением на меня в моем же кабинете, я встал так, чтобы сразу перехватить его, если он только попытается броситься на миссис Гаркер.
Она вошла в комнату с непринужденностью, обычно вызывающей доверие у всех сумасшедших: непринужденность — это как раз то качество, которое они очень ценят. Подойдя к нему, она с милой улыбкой приветствовала его:
— Добрый вечер, мистер Ренфилд! Как видите, я вас знаю по рассказам доктора Сьюворда.
Он ответил не сразу, внимательно и хмуро разглядывая ее. Потом на его лице возникло удивление, перешедшее в сомнение; затем, к моему изумлению, он воскликнул:
— Ведь вы не та девушка, на которой доктор хотел жениться? Впрочем, вы и не можете быть ею, ведь она умерла.
— О нет, — ответила гостья с милой улыбкой, — у меня есть муж, за
— Тогда что вы здесь делаете?
— Мы с мужем гостим у доктора Сьюворда.
— Лучше уезжайте.
— Почему же?
Я подумал, что разговор в таком духе столь же малоприятен миссис Гаркер, как и мне, и попытался переменить тему:
— Откуда вы знаете, что я собирался жениться?
Ренфилд молча перевел взгляд с миссис Гаркер на меня, потом снова уставился на нее, презрительно заметив:
— Ослиный вопрос!
— Не могу согласиться с вами, мистер Ренфилд, — вступилась за меня миссис Гаркер.
Насколько презрителен он был со мной, настолько любезен и уважителен — с нею.
— Вы, конечно, понимаете, миссис Гаркер, что когда человека так любят и уважают, как нашего доктора, то все, имеющее к нему отношение, интересует нашу маленькую общину. Доктора Сьюворда любят не только домочадцы и друзья, но даже его пациенты, хотя у некоторых из них нарушено душевное равновесие и они склонны путать причины и следствия. Будучи и сам постояльцем сей скорбной обители, я не мог не заметить, что ущербность мышления многих больных сводится к non causa и ignoratio elenchi. [108]
108
Латинские термины, обозначающие такие типы логических ошибок, как «отсутствие причины» и «отсутствие следствия».
Я просто открыл рот, услышав эту тираду. Мой любимый сумасшедший рассуждал на философские темы, демонстрируя манеры изысканного джентльмена. Интересно, не приход ли миссис Гаркер затронул какую-то струну в его памяти. Независимо от того, была ли эта новая фаза самопроизвольной или же бессознательно инспирированной нашей милой гостьей, у этой женщины, несомненно, особая сила или дар.
Мы продолжали разговор. Увидев, что Ренфилд вполне разумен, миссис Гаркер решилась, вопросительно взглянув на меня, навести его на любимую тему. И вновь я был поражен, услышав, как он беспристрастно, абсолютно здраво рассуждает и даже приводит себя в качестве примера.
— Ведь я и сам человек со странными представлениями. Ничего удивительного, что мои друзья встревожились и поместили меня сюда. Я вообразил, что жизнь — это некая ощутимая и вечная субстанция и что, поглощая множество живых существ, пусть даже находящихся на самом низком уровне развития, можно бесконечно продлевать свою жизнь. Временами я так сильно в это верил, что посягал и на человеческую жизнь. Доктор подтвердит, что однажды я пытался убить его, чтобы укрепить свои жизненные силы за счет его крови, основываясь на Священном Писании, в котором сказано: «Ибо кровь — это жизнь». Хотя продажа некоего патентованного средства{37} опошлила эту общеизвестную истину.