Drama Queens, или Переполох на школьном балу
Шрифт:
«Пиши адрес».
Кэтрин сбросила свою геолокацию и лишь потом подумала: может, зря? Но телефон в руке завибрировал кратким:
«Буду».
Когда будет и опоздает ли как обычно, Кэт не знала. Поэтому на всякий случай добавила:
«Репетицию перенесли на девять».
Учитывая, что Хитклифф всегда минимум на двадцать минут задерживается, они точно приедут вовремя. Но в дверь постучали уже через четверть часа. Хитклифф появился на пороге ее дома все такой же взлохмаченный, в куртке нараспашку, с большим пластиковым контейнером в руках.
– Ты рано, – посмотрела на часы
– Просто решил тебя как следует перед репетицией накормить. Твой желудок по вечерам урчит так сильно, что перебивает даже музыку.
Щеки у Кэтрин вспыхнули.
– Это было лишь раз.
– Но я же знаю, ты вечно ничего не ешь, – произнес парень, протягивая ей контейнер, чуть наклонив, чтобы она могла рассмотреть содержимое. Покрытая корочкой из сыра, внутри находилась лазанья – весьма аппетитная.
– Нам не надо помогать. Мы не какие-то нуждающиеся.
– А разве я так говорил?
– Нет, но…
– Вот и прекрасно, – произнес Хитклифф. – Тогда поужинаем вместе, я тоже с утра ничего не ел. – И, совершенно не стесняясь, принялся стаскивать кроссовки. Те самые, за двести баксов. Она их хорошо запомнила, не зря несколько дней возила в машине.
– Только не говори, что сам это приготовил, – произнесла Кэт, закрывая за ним дверь.
– Нет, это было бы слишком даже для чудо-меня, – по-мальчишечьи широко улыбнулся Хит, и ей захотелось улыбнуться в ответ. Машинально.
«Какая же заразная штука этот Хитклифф», – подумала Кэт. – Я в семье самый младший. Поэтом у меня есть вход на кухни минимум четырех домов.
К тому же моя сестра готовит лучше всех на восточном побережье, так что, когда я сказал, что голоден, она была только рада подсуетиться.
Остановившись посреди гостиной, Хит окинул ее заинтересованным взглядом. После его дома на Миссисипи-роуд она наверняка показалась ему пустоватой. Здесь на стенах не висели фотографии, не стояли цветы в горшках, а из кухни не доносился запах свежих вафель. Так что Кэт была даже благодарна коту, что он проскользнул в коридор и отвлек на себя внимание. Увидев чужака, он на мгновение замер, насторожившись, выгнулся, а потом, не спуская с Хита глаз, уселся прямо напротив, словно говоря: «Эй, я за тобой наблюдаю».
– Не знал, что у тебя есть домашние животные, – произнес Хит и, присев на корточки и протягивая руку к коту, позвал: – Эй, приятель, как тебя зовут?
– Его зовут Перестань-лазить-в-окна-мисс-Престон-засранец, – ответила вместо кота Кэтрин. – Ну или просто Тоби. Ладно, идем, – пригласила она его на кухню, где было пусто так, словно в доме никто не жил и ничего не готовил минимум лет десять. – У нас не так много времени. Перекусим и собираемся.
– Слушай, а за тебя никто не будет волноваться? – спросил Хит, кивнув на темную улицу за окном. – Я-то ладно, не привыкать, но, судя по моим сестрам, родители обычно не в восторге, когда их дочери гуляют допоздна. Отцы особенно.
– У меня только мама, а у нее ночное дежурство, – ответила Кэтрин. – И, можно так сказать, в нашей семье за старшего я. Так что ответ на твой вопрос: нет. Волноваться обо мне никто не будет.
Он лишь молча кивнул, словно что-то записывая
Вот так, не прошло и месяца, как они уже делят совместный ужин. А это почти свидание. Только сейчас Кэтрин поняла: происходящее между не и Хитклиффом было не чем иным, как крайне странными свиданиями. Иногда с ноткой ненависти, иногда раздражения, а иногда теплоты. Они вместе танцевали в пустых коридорах школы, красили стены (Хитклифф всегда пытался ее измазать), препираясь, развешивали ненавистные ветки омелы и вырезали приглашения. Пусть все происходило и не в той самой привычной манере: они не ходили в кино и не держались за руки, но только сейчас Кэт поймала себя на мысли, что за эти дни проговорила с парнем, сидящим напротив, больше, чем со всеми своими знакомыми, вместе взятыми, за последний год.
Когда обе тарелки заняли на столе свое место, Кэт залезла с ногами на стул, вдохнула аромат горячей пищи и только приготовилась есть, как ее прервал голос:
– Вы не молитесь перед едой?
Кэт замерла, так и не донеся вилку до приоткрытого рта.
– Э-э… нет.
– Ясно, – ответил парень.
Кэтрин отложила вилку, положила руки на стол и подперла ладонью подбородок.
– Знаешь, чем больше я смотрю на тебя, тем больше не понимаю.
– Чего? – пережевывая, спросил Хитклифф.
– Вся твоя жизнь и рассказы о семейном бизнесе буквально кричат о нарушении закона и порядка, но при этом ты все время цитируешь мне Библию короля Иакова. Как-то это все плохо сочетается, разве нет?
– Вовсе нет, – рассмеялся он.
– Что ж…
Возразить на это было действительно сложно, поэтому Кэтрин решила заняться едой. Которая, надо сказать, действительно была потрясающей.
Томаты и моцарелла буквально таяли на языке, а от сочетания приправ хотелось застонать. Хитклифф уже съел половину. Потянувшись за стаканом с водой, он спросил:
– Вот скажи, кто чаще всего обращается к врачу – здоровые или больные?
– И дураку ясно кто, – хмыкнула Кэтрин.
– Вот, считай, и здесь так же. Когда у человека все хорошо, он редко вспоминает о Боге. – Было удивительно, что, несмотря на явное улично-хулиганское прошлое, речь его была невероятно рассудительной и лаконично-стройной. – А что касается молитвы перед едой, все просто. Нужно просто за все благодарить. Таков закон жизни.
– Но жизнь несправедлива, – вспомнив сегодняшний разговор с приемной комиссией и принявшись ковырять в тарелке, произнесла Кэтрин.
– Это не так.
– Считаешь? – хмыкнула она.
– Как минимум ты ходишь, говоришь, слышишь, у тебя есть крыша над головой, а значит, ты уже счастливее сотен тысяч людей в мире.
– Ой, это так не работает, Хит. Ведь те люди где-то там, далеко, а ты здесь. И проблемы твои реальны.
– Их тоже.
– Нет, Хитклифф, не успокаивает.
– Ты красивая, – рассмеявшись, добавил он. – Приплюсуй еще пару миллионов из числа сомневающихся в себе.
Она наклонила голову, словно говоря: эта шутка с ней не пройдет.