Драмы. Стихотворения

Ибсен Генрик

(Громко и угодливо.)

Не даст он, чтоб раб его нищий Погиб, насущного хлеба лишен. Ждать надо смиренно, земное презрев, И бог сохранит. Не впадать же в отчаянье.

(Вскрикивая от ужаса.)

Не лев ли в кустах? Я слышу рычанье.

(Стуча зубами.)

Как будто не лев.

(Бодрясь.)

Ну

конечно, не лев. Удержаться в сторонке умеет зверина, Не смеет задеть своего господина, Помогает инстинкт: смекает она, Что даром дразнить не стоит слона. Дойду-ка, однако, до пальмы какой. Пускай даже влезть на нее нелегко мне, Но, ежели влезть, обеспечен покой, Особенно если молитву припомню.

(Влезает на дерево.)

Что ж, утро вечера мудреней, — Не раз проверена мной поговорка,

(устраиваясь удобнее)

Как хорошо трепетать от восторга! Богатство не стоит высоких идей. Доверься лишь богу. Пошлет он конец Несчастьям твоим не в меру огромным. Персоне моей он добрый отец.

(Взглянув на море, шепчет со вздохом.)

Но я не назвал бы его экономным.

_____

Ночь. Стоянка марокканцев на границе пустыни. Дозорные отдыхают у костра.

Раб

(вбегая, рвет на себе волосы)

Нет царева иноходца!

Другой раб

(вбегая, разрывает на себе одежды)

Платье царское пропало!

Надсмотрщик

(вбегая)

Каждому по сотне палок, Коль грабитель не найдется!

Воины, вскочив на коней, уносятся во все стороны.

_____

Восходит солнце. Акации и пальмы. Пер Гюнт, сидя на дереве, отбивается веткой от обезьян.

Пер Гюнт

Ну, выдалась ночь! Нынче проклял я тьму.

(Отбиваясь.)

Ты снова? Теперь ты решила плодами? Нет, кой-чем похуже! Ох, сладу нет с вами. И что вы за твари, я в толк не возьму! Бороться и бодрствовать учит Писанье. Но так я замучен, что нет уже сил.

(При новой атаке, нетерпеливо.)

О, господи, хоть бы конец наступил! Подкрасться бы надо мне к этакой дряни, Поймать, и повесить, и шкуру стянуть, Напялить

ее на себя как-нибудь И враз уподобиться обезьяне. Что есть человек? Одинокий тростник. Не зря он к другим применяться привык. Опять налетели. Да их тут стада! Попробуй-ка сладь с обезумевшим стадом! Эх, стать бы в тот раз мне и вправду хвостатым, И встреча бы с ними была не беда. Да что там? Наверх забирается стадо.

(Глядя вверх.)

Зажал старикашка грязюку в кулак.

(Сжавшись от страха, замирает. Обезьяна шевелится. Пер Гюнт манит ее, как собаку.)

Хороший. Хороший. Смеется-то как! С ним только самим по-хорошему надо, Кидать ничего он не станет в меня. Да это ведь я. Мы знакомы отлично. Тяв-тяв! И язык ваш я знаю прилично. Мы помним друг друга, мы даже родня. Я сахару дам тебе завтра. Срамник! Швырнул-таки пакость, зажатую в лапах! Съедобное, может? Неясно на запах. Ах, то лишь по вкусу, к чему ты привык. Какой-то философ недаром изрек: На силе привычки стоит наш мирок. А вот молодежь!

(Отбиваясь.)

Перл творца — человек Сносить принужден подобные вещи! На помощь! Сюда! Пропадаю навек! Старик-то был дрянь, а сынки еще хлеще.

_____

Раннее утро. Скалы и пустыня. В одной стороне ущелье и грот. В ущелье вор и укрыватель краденого с царским конем и платьем. Богато убранный конь привязан к утесу. Вдали видны всадники.

Вор

Царский отряд Верхом приближается Сюда.

Укрыватель краденого

Словно в песок Голова погружается. Беда!

Вор

(складывая руки на груди)

Отец мой был вор, И сынку воровать.

Укрыватель краденого

Был мой — укрыватель, И мне укрывать.

Вор

Не спорить с судьбой — Быть самим собой.

Укрыватель краденого

(прислушиваясь)

Близится кто-то. Бежим, дружок!

Вор

Гибель страшна, Но велик пророк.

Убегают, бросая краденое. Всадники скрываются.

Пер Гюнт