Дранг нах остен по-русски. Тетралогия

Зайцев Виктор Викторович

– - Хорошо, школу и жилые помещения выстроим в Королевце, - согласилась Елена Александровна. И, сразу предложила своё дополнение, чтобы не выглядеть послушной марионеткой "солдафонов".
– Для общения взрослых и маленьких детей, предлагаю организовать совместные балы. Например, зимний бал в Королевце и летний бал в Берлине, куда не придётся далеко добираться.

– - Договорились, - покачал головой наместник Новороссии, недоумевая от странной фразы "не придётся далеко добираться". Как раз русам из Петербурга добираться в обоих случаях далеко. Но, шут с ним, главное, наладить дружбу между детьми и внуками. Ради этого можно и в Америку два раза в год кататься.

Весной того же года Константинопольский и Александрийский

патриархи признали право иметь собственных патриархов за Русью и Западным Магаданом. Причём паствой патриарха Западного Магадана Николая становились православные души Швеции и Новороссии, со всеми её колониями и поселениями. А к ведению Московской патриархии отнесли православное население Южно-Польской империи и Буджакской Сечи. Обошлось такое признание Руси и Новороссии в крупную сумму, к счастью, удалось отделаться мехами и золотом, чего в обеих странах было предостаточно. Празднование такого события растянулось на многие месяцы, во время которых оба патриарха побывали не только в родных землях, но и навестили своих коллег. Магаданский патриарх побывал с визитом в Москве, а Московский патриарх посетил Королевец и Петербург.

Неожиданно для магаданцев, всё ещё недооценивавших религиозность аборигенов, проезд сразу двух патриархов по Новороссии, в роскошных одеждах, с трофейными реликвиями, богатыми иконами и святыми мощами, произвёл огромное воздействие на аудиторию, так сказать. Сотни и тысячи крестьян и мещан встречали патриархов, лобызали реликвии, многие тут же переходили в православие, в том числе дворяне. По информации агентуры Николая Кожина, официальное признание Магаданского патриархата значило для местных дворян и купечества очень многое. Магаданцы и русы фактически превратились из обыкновенных узурпаторов власти, захвативших несколько стран, в освящённых церковью правителей, как бы они себя не называли. Наместники поднялись до уровня королей не только фактически, но и формально, что, естественно, повысило их статус.

Совершенно непредсказуемым результатом этих религиозных телодвижений стало прибытие в Петербург делегации венгерских князей и графов. Добившись приёма у наместника, они предложили Петру присоединить Венгрию в состав Новороссии, на правах автономного королевства. Вернее, ту половину Венгрии, что прежде была в составе Польской империи, поскольку вторая часть венгров проживала в составе Оттоманской империи. Собственно, бывшие польские, а до этого турецкие венгры, сами не понимали, как это будет выглядеть. Венгерским дворянам хотелось стать независимым королевством, но, после затяжной войны с поляками, они утратили веру в свои силы. Поэтому, решили покончить с войной, выгнать поляков, а там, как говорили классики, видно будет. Конечно же, Головлёв отказался без особых раздумий, ладно, удержался от смеха. Но, со своей стороны, предложил подумать о мирных переговорах с поляками при участии русов, например, в Берлине. Венграм деваться было некуда, они согласились, не представляя, куда это заведёт.

Через месяц, в Берлине за столом переговоров встретились две делегации воюющих сторон, при посредничестве Николая Кожина и Павла Аркадьевича. Оба магаданца не имели представления, к какому результату удастся прийти, но, решили выяснить позиции и требования противоборствующих сторон. Не спеша, постепенно, был составлен список обоюдных претензий, а в свободное от переговоров время, обе делегации развлекались на совместных балах, спортивных состязаниях, на охотах. День за днём, в личных разговорах и тройственных переговорах, магаданцам удалось сблизить позиции умеренных дворян. В принципе, обе стороны пришли к согласию. А именно, к созданию независимого Польско-венгерского королевства, с выборным королём.

Самые отчаянные вояки, так сказать, "ястребы войны", были отдельно обработаны Николаем, предложившим непримиримым лакомый кусок. От которого не смогли

отказаться обе противоборствующие стороны, напоминавшие скорее раззадоренных подростков, а не взрослых людей. Кожин предложил непримиримым примерно то же самое, что говорил Стефану Баторию, - захват новых богатых земель с целью обосноваться там. Конечно же, вояки согласились, авантюристы и рыцари по духу, они не были богатыми. И, возможно, потому и противились заключению мира, что понимали, - им там места не будет. Снова полунищенское существование и поиски случайного заработка. Война давала им возможность всласть пограбить, жить на широкую ногу, что в мирное время станет невозможным. У всех были на слуху крестовые походы, в которых нищие рыцари с Запада получили в свои владения города и богатые селения на захваченных землях. Хотя, всё захваченное позже было потеряно, однако, память о богатой добыче, взятой на меч и отвагу, осталась.

Пока шла процедура согласования и подписания мирного соглашения, отряды непримиримых перебирались на территорию Новороссии, где направлялись в два учебно-тренировочных лагеря. Набралось таких авантюристов немного, порядка тысячи бойцов с каждой стороны, но, лишних войск не бывает, тем более, с опытом боевых действий. В лагерях венгры и поляки отъедались, залечивали раны, осваивали миномёты и пушки, тренировались в стрельбе из привычных ружей. Одним словом, каникулы, совмещённые с военными сборами. Сплошное удовольствие для венгров с поляками, и очередные расходы для русов. Учитывая непростой характер новых союзников, к лагерям пришлось подтянуть пару батальонов из соседних губерний, на всякий случай.

А жизнь не стояла на месте, шведы после трёх лет подавления восстания в Великопольше, закончили борьбу с восставшими поляками. Естественно, кровавой победой. Часть восставших погибла, многие были выпороты или казнены, в зависимости от заслуг, а выжившие партизаны стали уходить из страны. Перебирались они, что характерно, не на Русь или Южно-Польскую империю, а на территорию Новороссии, надеясь примкнуть к формировавшимся войскам вторжения. Собственно, так и произошло, выбравшиеся из Великопольши восемь сотен израненных и оборванных поляков нашли приют в польском лагере беглецов из Венгрии. Там их обогрели, одели и подлечили, перевооружили, включили в состав вновь сформированных подразделений.

В результате, к осени тысяча пятьсот девяносто шестого года все государства Центральной Европы пришли к миру. Хотя, во Франции продолжалась вялотекущая война с Испанией на юге и война короля Генриха Четвёртого с Парижем, поскольку король-протестант ещё не созрел до мысли "Париж стоит мессы". Венецианцы, как обычно, устраивали стычки с генуэзцами, стесняясь назвать это войной. Во вновь образованном Польско-венгерском королевстве бурно выбирали короля, но, это не было войной. На огромной территории от Фрисландии до Урала наступило затишье, затишье перед бурей.

О подготовке к военным действиям в Новороссии никто не объявлял официально, но, соседним странам не давала покоя информация о создании целой армии. Армии из десяти тысяч евреев, набранной со всей Европы, из поляков и венгров, перешедших в Новороссию из соседних стран. Шесть немецких полков полного развёртывания в эту армию не вписывались, их считали внутренним делом Новороссии. Но, набранный "иностранный легион", явно был нацелен на другие страны. Вот об этом и гадали все соседи, включая офицеров самого легиона, поскольку никто из руководителей Новороссии не отвечал на многочисленные вопросы. Каких только предположений не выдвигали на эту тему. Основные мысли были нехитрые и разумные, - воевать Новороссия собралась с соседями. Таких соседей набирались три страны -- Франция, Священная Римская империя и Турция. С остальными соседями у русов были союзные отношения либо не было общей границы. Впрочем, при нападении на Венецию это не помешало разграбить город.