Драйв Астарты
Шрифт:
– Война, вот что, – он хлопнул ладонью по карте. – Поэтому ближайшие нормальные пункты – это меганезийский Бай-Транг и Ситанг. Но обратно лететь ему было нельзя, точно бы сбили. Выбор одного из одного. Такие дела… Ага! Медицина прибыла.
В морские ворота «кооперативной фермы водорослей» на приличной скорости въехал большой снежно-белый катер с ярким красным ромбом на борту и подрулил к той же лестнице, около которой несколько минут назад парковался полицейский акваглайдер. Послышался оживленный обмен репликами на смеси креольского и английского.
– А в каком состоянии наши ученые? – Спросила австралийка.
– Не знаю, –
Сначала Берилл не поняла, какой формы этот едва заметный на фоне неба объект. Минутой позже, когда вироплан сел на воду около медицинского катера, она смогла рассмотреть крестообразный несущий винт с широкими лопастями, короткие крылья, толкающий пропеллер, похожий на турбину, и прозрачный обтекаемый фюзеляж. Тем временем произошла некоторая суета, и из люка в фюзеляже медики извлекли двух человек: один, кажется, был серьезно травмирован. Что со вторым Берилл не поняла, однако было видно, что тоже не всё в порядке.
– Извините, доктор! Я из прессы! Я могу посмотреть, что с ними?! – Крикнула она, перегнувшись через парапет веранды.
– Мэм, пожалуйста, не сейчас, – ответил солидный дядька–креол в белом халате. – Я обязательно разрешу вам увидеться с ними ближе к вечеру.
– Спасибо, доктор. Но их жизнь хотя бы вне опасности?
– Я оцениваю состояние, как некритическое, – уклончиво ответил он. – Извините, мэм, срочно надо ехать. До вечера.
– До вечера, – растерянно сказала она и вдруг обнаружила, что вироплан подъехал к соседней лесенке, и на платформу взобрался сначала мужчина – англосакс лет 45 в типично туристическом костюме (заляпанном какими-то бурыми пятнами и местами порванном), а следом – молодой темнокожий парень в меганезийской униформе.
Оба проскочили мимо веранды прежде чем она успела их окликнуть, и за тонкой фанерной перегородкой послышался короткий обмен репликами.
– Суб-лейтенант Каси.
– Тан-командор Гууй.
– Ага. Горячая вода есть?
– Вон там ванная.
– А зеленуха?
– Фляга на столе
– Yo! Iri!
Австралийка уже намеревалась пойти на звук, но тут на веранду вернулся Гууй.
– Все ОК, Берилл. Оставайтесь здесь. Сейчас они подойдут.
– А они в порядке? Мне показалось, что на одежде пятна крови.
– Ну, – согласился папуас. – Только, по ходу, это не его кровь.
– Ты уверен?
– Ну, – снова подтвердил он и, сложив ладони рупором, крикнул кому-то, вероятно, находящемуся на открытой части платформы. – Хэй! Бэйкер! Откати этот вироплан на резервную площадку! Парень-пилот сегодня никуда не полетит!
– Да, шеф, – раздался голос с той стороны.
Послышались шаркающие шаги, на веранду вышел англосакс в заляпанном засохшей кровью и грязью туристическом костюме и, громко произнеся: «Уф!», опустился на бамбуковый стул, скрипнувший под его тяжестью.
– Это Берилл Коллинз с вашего TV из Сиднея, – сообщил ему тан-командор.
– Вот как? – Устало отозвался тот. – Добрый день, Берилл. Я доктор Стаут Мэллори из Брисбена. Университетский центр этнографии и системной социологии.
– Я рада, что вы в порядке, док Стаут, – сказала она. – Вы не могли бы рассказать, что произошло с вашей экспедицией? Мы
– Это, – повторил этнограф. – Трудно подобрать слова, не так ли?
– Да, – призналась она. – Я даже не могу сформулировать конкретные вопросы.
– В таком случае, Берилл, я изложу последовательность событий. Мы исследовали особенности социальной организации одного из племен этноса ибан, находящегося практически в нативном состоянии. Они почти не соприкасались с цивилизацией. Это крайне редкий случай в наше время. И нам повезло, что мы нашли с ними контакт. В большинстве случаев, если племя остается нативным, то только благодаря тому, что избегает любых контактов с носителями цивилизации, включая и ученых.
– Да, – репортер кивнула, – я поняла суть проблемы.
– …К сожалению, – продолжил Мэллори, – мы мало что успели. В конце сентября в джунглях начало появляться современное стрелковое оружие. Огромное количество оружия. Тысячи единиц автоматов… Не знаю, какой марки, я не спец в этом.
– Извините, док Стаут, а разве раньше там вообще не было современного оружия?
– Было в небольшом количестве, – сказал он, – у военизированной охраны фактории, которая занималась лесозаготовкой, и у полиции городка. Но это племя жило в ста с лишним километрах от этого городка и фактории. Кроме того, малазийские власти тщательно следили, чтобы ружья и автоматы не попадали к даякам. Власти не без оснований полагали, что современное оружие может привести к эскалации такого традиционного для даяков явления, как охота за головами. С этим явлением боролись неадекватным методом британские Белые Раджи. Джеймс Брук из Британской Ост-Индской компании в 1842 году основал Кучинг, столицу Саравака, и стал там первым раджой. В течение ста лет Белые Раджи под угрозой казни обращали даяков в ислам, полагая, что это улучшит нравы. Странно, не правда ли? А в 1946-м последний раджа Чарльз Брук передал Саравак Британии, и в следующий период Лондон продолжал политику исламизации из соображений поддержки Малайзии и султаната Бруней.
Берилл Коллинз удивленно тряхнула головой.
– Простите, док Стаут! Британия проводила исламизацию? Это как-то… Как-то дико!
– Увы, это исторический факт. И с последствиями этого факта мы столкнулись. Даяки ничего не забыли и, по их мнению, ответственность теперь несут все британцы. Нам повезло, что полевые командиры даяков грамотны и знают, что такое паспорт.
– Тем, у кого британское гражданство, отрезали головы? – Предположил Гууй.
– Только некоторым, – ответил Мэллори. – А остальных британцев, как и мусульман, просто облили керосином, и…
Он сделал выразительный жест, как будто чиркнул спичкой.
– О, черт… – произнесла Берилл.
– Это война, – со вздохом сказал этнограф. – В оправдание даякам могу сказать, что японские и германские военные во время 2-й мировой войны вели себя так же. Но я должен заметить, что как только на месте появился Тара-Журо Лонваи, лидер даяков Рабочего Фронта Калимантана-Борнео, вся эта дикость немедленно прекратилась. По неизвестной мне причине он имеет такое влияние, что, как только он сказал: «Я вам запрещаю убивать безоружных и пленных», даяки сразу прекратили это делать. Его вмешательство спасло жизнь двум британцам и нескольким мусульманам-малайцам.