Драйв Астарты
Шрифт:
– Hi, Пепе. Мы прилетели. Hi, Гисли. Меня зовут Йи. Ты классный, как орангутан.
– Йи оригиналка в смысле комплиментов мужчинам, – пояснила Пепе.
– E-o! – Та кивнула. – Зачем делать комплименты, которые всем известны?
– Креативный подход, – сказал Орквард. – С орангутаном меня ещё не сравнивали.
– Я очень креативная, – с серьезным видом подтвердила Йи.
– Чего я не понимаю, – задумчиво произнесла Пепе, – так это как ты там сидела под дождем, и тебя это не напрягало.
– Я привыкла, – Йи пожала плечами. – Когда охотишься, часто сидишь под дождем, а тряпочка у меня водоотталкивающая.
Действительно, по её коже ещё сбегали капли воды, но комбинезон-фартук уже был совершенно сухим, как будто минуту назад не находился под шквальным ливнем.
– Интересно… – Пепе провела пальцем по поверхности ткани. – Слушай, а где Сиггэ?
– Он вместе с твоим faakane поехал в Оекусси за вкусным хавчиком для тусовки.
– Хэх!.. Как будто ближе ста миль отсюда хавчик не найти. Стоп! А киндер?
– Они взяли Ипо с собой, – проинформировала Йи.
– Joder! Если они простудят киндера, то я просто не знаю, что я с ними сделаю!
– Дядя Руперт сказал: все будет ОК, – вмешалась Лейла.
– Ты, кнопка, конечно, самый крупный эксперт по простудам.
– Да-да-да! Я эксперт! Я придумала надеть на мелкого флотскую шляпу-накидку!
– Изобретатель… – проворчала Пепе и потрепала девчонку по затылку.
Орквард почесал бороду и поинтересовался:
– А мы так и будем здесь стоять, пока дождь не кончится?
– Зачем стоять здесь? – Удивился Омад. – Нам надо в тот бунгало. До него меньше ста метров. Если пробежим, то не промокнем, нет!
– Вы трое, конечно, не промокнете, – согласился гренландец, – а мы…
– Хэй, бро, – Пепе похлопала его по плечу. – У нас есть зонтик.
Бунгало представлял собой простой двухэтажный домик на ножках, типичный продукт океанийской военно-строительной индустрии: частично-удачная попытка использовать достижения архитектурного кубизма, чтобы придать малобюджетному сооружению из биопластиковых панелей оригинальный вид. На заре Тетрабублика на каждой из его четвертинок стояло по 7 таких взводных казарм на 24 единицы личного состава каждая, однако за неполный год существования Хат-Хат число домиков радикально выросло. Теперь это были уже не казармы, а 8-местные бунгало, как в студенческом кампусе.
Омад, деловито демонстрируя, что здесь к чему, пояснил между делом:
– Это гостевой бунгало. Тут свободны обе комнаты второго этажа. А на первом этаже живут Сефал и Бамо, и в другой комнате – я…
– …И иногда я, – гордо пискнула Лейла.
– …Но, если я впишусь на время к Руперту и Пепе, – продолжил Омад, – то тут будут свободны три комнаты, и все сегодняшние гости разместятся в одном бунгало.
– Вписывайся, акселерат, – Кебо вздохнула. – По-любому, против биологии бороться бесперспективно. Только сначала приведи в порядок ту комнату, ОК?
– Сейчас сделаем, Тётя Пепе!
Омад и Лейла испарились. Кебо вздохнула и предложила:
– Hei foa, пошли в кают-компанию. Покурим.
– Я не курю, но пошли, – согласилась Йи.
– А у меня есть инопланетные сигариллы из парка Джарвис, – сообщил Орквард и протянул Кебо коробку с изображением зеленого монстра в малиновую крапинку.
…Дождь барабанил по крыше, и мимо террасы лилась сплошная полоса воды.
– Почему ты нервничаешь, Пепе? – Спросила Йи, неуловимым змеиным движением устраиваясь на циновке в любимой позе: клубочком
– Потому, что, по-моему, Лейле рано этим заниматься.
– Э… Я не понял, – произнес гренландец. – У нее что, любовь с этим парнем?
– Ну, типа того, – Пепе Кебо покрутила сигариллой в воздухе, как бы иллюстрируя неопределенность ситуации. – Хотя вообще-то все началось с юниорского кампуса, который в Мберамо на озере Додом. Мы там были в новогодние каникулы.
– Очень классное место! – Вставила Йи. – Я там недалеко родилась и выросла.
– Классное, ага. Нам отдали под присмотр десяток юниоров, и Руперт, конечно, стал возиться с мальчишками. В один прекрасный день ему взбрело в голову, что у Омада талант к авиамеханике. Руперт же великий пилот 4-го мира и соглашается на титул «выдающийся» только из скромности. Хи-хи… И он взялся развивать у юниора этот талант, а для Лейлы дядя Руперт – авторитет. Адмирал ВВС. Раз он сказал: «Омад – перспективный парень», значит так и есть. Она чисто из малолетнего любопытства повертела попой, а потом: «Тетя Пепе! Я стала женщиной!». Я ей говорю: «Ага, ясно, теперь постарайся, чтобы я в ближайшее время не стала бабушкой». Ну, этому-то их хорошо учат в колледже. Хотя, соц-тиморский бэби-бум влияет на их юные мозги.
– На Соц-Тиморе бэби-бум? – Спросил Орквард.
Пепе Кебо снова покрутила сигариллой и утвердительно кивнула.
– Ну, типа, это понятно. После нищеты и войны – благополучная жизнь, и есть все основания считать, что это надолго. Плюс хорошие перспективы. У нас на Атауро естественный всплеск, а на Соц-Тиморе действительно бум, поскольку Ним Гок и политбюро основательно раздули эти самые перспективы.
– Обещают каждой молодой семье виллу и личный самолет? – Уточнил гренландец.
– Это мелочи, – Пепе махнула рукой. – Ничего особенного. И меганезийский уровень медицины и образования через 5 лет – тоже ничего особенного. В том смысле, что сегодняшний уровень через 5 лет подешевеет в двадцать раз. А вот дать по 3 гектара земли каждой семье… Миллион жителей и полтора миллиона гектаров территории. Арифметика ОК, но там в основном горы. Можно сделать их ступенчатыми полями, только зачем? Это жутко дорого, а на острове и так уже избыток агро-продукции.
– Это адресная социальная агитка, – заметил Орквард. – Насколько я знаю, сейчас на Тиморе почти все население – фермеры, и надо им обещать огромную фермерскую морковку. А через 5 лет большая часть уйдет в постиндустрию, им просто не нужно больше земли, чем на backyard, а остальным можно дать эти обещанные 3 гектара, и никаких проблем. Нормальный пропагандистский расчет.
– Может, и так, – Пепе кивнула, – но зачем дурить людям голову? Они-то начинают размножаться по фермерскому здравому смыслу: типа, чтобы были помощники. При ежеквартальных урожаях почти сто тонн с гектара это актуально. Но фермеры не врубаются: полмиллиарда тонн плодов в год просто некуда будет девать!
Гренландец затянулся сигариллой и выпустил изо рта толстое и ленивое дымовое колечко, медленно улетевшее в пелену дождя.
– А переработка в биотопливо?
– Забудь, – лаконично ответила Кебо. – На топливо идет флорелла, её урожайность бессмысленно считать. Она запредельна по агротехническим понятиям. Соц-Тимор экспортирует уже и нефть, и биодизель. Ему некуда девать такую прорву фюэла.