Дражайший плут
Шрифт:
Кажется, она услышала мужской вздох?
– Очень хорошо, миледи.
Теплые сильные пальцы взяли ее руку и опустили на мужской рукав. Забавно. Не будь она слепой, подобное прикосновение – обнаженная кожа рук, не прикрытая перчатками, – сочли бы скандальным. Да что говорить – то, что мужчина в самом расцвете сил следует за ней повсюду, иногда без других сопровождающих, и так верх неприличия! Однако, кажется, пока никому не пришло в голову упрекнуть в чем-нибудь капитана Тревельона, который вечно маячил у нее за спиной.
Слепота
Феба тяжело вздохнула, выходя на улицу. Должно быть, день был солнечный – она чувствовала тепло кожей.
– Миледи? – Услышала она голос капитана у себя над ухом.
– Ничего, капитан, – сказала она с едва уловимой досадой. Без сомнения, он тоже считал ее скорее ходячей куклой, чем женщиной из плоти и крови.
– Если вас что-то беспокоит…
– Иногда я задаюсь вопросом: что, если просто посадить меня в инвалидную коляску? – пробормотала Феба, спускаясь по ступенькам.
– Доброго вам утра, сэр, миледи, – поприветствовал их Рид.
– Рид, вместе с Хатуэем встаньте на запятках кареты, – распорядился Тревельон.
– Да, сэр.
– Неужели необходимо брать с собой еще и двух лакеев? – тихо спросила Феба.
– Полагаю, что да, миледи. Осторожно, лесенка.
Она вытянула носок, нащупав первую ступеньку, забралась в карету, уселась и расправила юбки.
– В клуб допускаются только дамы.
Послышался шорох – это Тревельон устроился напротив. Несмотря на трость, он производил в движении гораздо меньше шума, чем другие. И это было очень досадно.
– Дамы собираются в Сент-Джайлзе, миледи, одном из самых опасных районов Лондона.
– Но сейчас самый разгар дня.
– На Бонд-стрит на вас пытались напасть как раз в это время. – Голос капитана звучал ровно и уверенно, и Феба задумалась, найдется ли хоть что-нибудь, что выведет Тревельона из этого состояния спокойного безразличия. – Иногда мне кажется, что вам просто нравится спорить, миледи.
Она поджала губы.
– Но не с каждым же встречным, как вы понимаете: только с вами.
Ей показалось, что он усмехнулся, но тут загрохотали колеса – карета тронулась в путь.
– Я воистину польщен, миледи.
– Так вам и надо. – Она с трудом сдерживалась, чтобы не улыбаться. Феба была счастлива, если удавалось втянуть сурового капитана в шуточный спор. – Лучше скажите мне вот что. Я заметила, что вы относитесь к Риду как к старшему среди прочих лакеев. Почему же?
– Здесь все просто, миледи: Рид служил драгуном в моем полку. Когда он был демобилизован, я рекомендовал его вашему брату как человека порядочного, преданного и трудолюбивого. Его светлость был так добр, что прислушался к моим рекомендациям и взял его на работу.
– Он долго прослужил драгуном под вашим началом?
– С первого дня, как поступил на военную службу. Пять лет, насколько я помню.
– А сколько лет отслужили вы сами?
Он молчал, и Феба подумала – уже
– Почти двенадцать лет, миледи, – сказал наконец Тревельон.
Голос его звучал бесстрастно, и Феба поняла лишь одно: полное отсутствие эмоций не означает отсутствие чувств.
Она склонила голову набок, размышляя, потом спросила:
– Вам нравилась служба?
– Миледи?
О-о, кажется, капитан насторожился, пусть и самую малость? Это уже интересно! Почему она никогда раньше не задавала ему подобных вопросов?
– Служить драгуном, командовать людьми – ведь вы были капитаном, и у вас под командованием было много людей…
– В моем распоряжении было от двадцати до пятидесяти человек, в зависимости от выполняемой задачи.
А теперь он вынужден возиться с ней одной. Вдруг она осознала, как низко, по его представлениям, он пал в этой жизни!
Капитан, однако, продолжил:
– Я выполнял приказы моего короля.
На мгновение она решила, что больше он ничего не скажет о своих военных буднях, но он немного смягчился:
– Много лет мы охотились на контрабандистов по всему побережью, но потом мой полк перебросили в Лондон, чтобы выслеживать и ловить тех, кто занимался контрабандой джина, и прочих злоумышленников.
– Правда? – Феба нахмурилась, вдруг осознав, как мало знает об этом человеке. Боже правый! Она провела полгода, день за днем, в обществе капитана Тревельона, но не задала ни единого вопроса о его прошлом. Ей вдруг стало очень стыдно, и она немного подалась вперед, намереваясь загладить вину. – Очень своеобразный район для патрулирования.
– Да, – ответил он сухо, – но потом мы получили особый приказ – от одного из важных членов парламента.
– От… не от моего же брата?
– Именно от него, миледи.
– Значит, вы давно знаете Максимуса?
– Мы с его светлостью знакомы больше четырех лет.
– Я и не знала, что вы… друзья.
Заминка была недолгой, но красноречивой.
– Я бы не назвал так… наши отношения, миледи.
– Как? Дружбой? – уточнила Феба. – Уверяю, капитан, что не стала бы думать о вас хуже, поддайся вы такой слабости, как дружба.
– Миледи, ваш брат – герцог.
– Да, но он сморкается и справляет другие физиологические потребности, как все прочие люди.
– А я всего лишь бывший драгун из… – продолжил было капитан, но внезапно замолчал.
Феба наклонилась вперед, сгорая от любопытства.
– Откуда же, капитан?
– Из Корнуолла, миледи. Но я вижу, что мы уже подъехали к приюту.
В этот момент карета, содрогнувшись всем корпусом, остановилась.
– Не думайте, что наш разговор окончен, – любезно сказала Феба, прежде чем покинуть карету. – У меня к вам много вопросов, капитан Тревельон!