Дремлющий демон Декстера
Шрифт:
Она кивнула на кучку копов управленческого уровня, пререкающихся на краю поля.
– Юрисдикция. На сей раз она наша. Пошли.
На поверхности детектив Ла Гэрта не выглядела впечатленной этим новым вещественным доказательством. Возможно, она хотела скрыть глубокое беспокойство, вызванное символизмом зеркала и всем, что с ним может быть связано, за тщательно возведенным фасадом безразличия. Или так, или она действительно непробиваема, как бетонная стена. Она все еще стояла с Доуксом. К его чести, он выглядел обеспокоенным, но, может быть, его лицо просто устало от вечно злобного взгляда
– Морган, – обратилась Ла Гэрта к Деб. – Я не узнала вас в одежде.
– Полагаю, иногда можно не заметить массу очевидного, детектив, – ответила Дебора, прежде чем я смог остановить ее.
– Точно, – парировала Ла Гэрта. – Именно поэтому некоторые из нас никогда не становятся детективами.
Полная и бескровная победа. Ла Гэрта, даже не дождавшись, пока пуля долетит до цели, отвернулась от Деб и заговорила с Доуксом:
– Выясните, у кого есть ключи от Арены. Кто может зайти сюда в любое время.
– Ага, – произнес Доукс. – Проверить все замки, не взломаны ли?
– Нет. – Ла Гэрта довольно мило нахмурилась. – У нас теперь есть свой контакт со льдом. – Она взглянула на Дебору. – Этот рефрижератор только путает нам карты. – Снова Доуксу. – Ткани должны были повредить здесь, на льду. Поэтому убийца как-то связан со льдом в этом здании. – Она в последний раз посмотрела на Дебору. – А не с грузовиком.
– Ага, – произнес Доукс.
Голос его прозвучал неуверенно, однако дело ведет не он.
Ла Гэрта перевела взгляд на меня.
– Думаю, ты можешь ехать домой, Декстер. Я знаю, где ты живешь, если вдруг понадобишься.
По крайней мере хоть не подмигнула. Дебора проводила меня до больших двойных дверей Арены.
– Если так пойдет дальше, через год я буду регулировщиком, – продолжала ворчать она.
– Ерунда, Деб, максимум на пару месяцев.
– Спасибо.
– Нет, правда. Ты не должна так явно ее провоцировать. Видела, как это делает сержант Доукс? Ради Бога, действуй потоньше.
– Потоньше! – Она резко затормозила и схватила меня за грудки. – Послушай, Декстер. Это ведь никакая не игра.
– А вот нет, Деб. Игра, да еще какая. Политическая игра. А ты не играешь в нее как следует.
– Я ни во что не играю! – зарычала она. – На карте человеческие жизни. На свободе гуляет мясник, и он останется на свободе, пока здесь распоряжается эта слабоумная Ла Гэрта.
Я подавил в себе всплеск надежды.
– Вполне вероятно…
– Так оно и есть, – настаивала Дебора.
– Но, Дебора, ты ничего не сможешь изменить, если сошлешь себя регулировать движение в Коконат-Гроув.
– Ты прав. Если только не найду убийцу.
Ну вот, приехали. У некоторых просто отсутствует представление о том, как устроен мир. А так она очень не глупа, правда. Просто унаследовала у Гарри всю его земную прямоту, его прямолинейность в решении проблем, только вот забыла прихватить немного мудрости. У Гарри туповатость применялась, когда надо было решить какой-нибудь дерьмовый вопрос. У Деборы это был способ притвориться, что такового не существует.
До моей машины меня подвез один из патрулей. Потом я ехал домой, представляя, что оставил голову у себя, тщательно завернул в салфетку, положил на заднее
Только вот у меня ее не было. Делать нечего, пора домой. Я ехал медленно, на несколько миль в час ниже разрешенной скорости. В Майами это как повесить на спину плакат «Вмажь мне!». Конечно, мне никто не вмазал, для этого им пришлось бы замедлить ход. Мне гудели семь раз, восемь раз показали средний палец, и пять машин просто объехали меня – кто по тротуару, кто по встречной.
18
Шрайнеры, или Древнеарабский орден рыцарей Тайной усыпальницы – братство, родственное свободному масонству. Создано в 1920 г. в Нью-Йорке в качестве «веселой» ветви масонства. Предпринимают разного рода увеселительные акции, например парады забавных копий автомобилей и мотоциклов
Впрочем, сегодня даже высокая энергетика этих водителей не смогла поднять мне настроение. Я был смертельно утомлен и потрясен, мне нужно подумать, забыть гулкое эхо Арены и тупую болтовню Ла Гэрты. Медленная езда дала мне возможность поразмыслить, разобраться в значении всего произошедшего за день. И выяснилось, что одна глупая фраза все время звенит у меня в голове, перескакивая с извилины на извилину. Казалось, она живет собственной жизнью. Чем больше я в нее мысленно вслушивался, тем больше смысла находил. А по ту сторону смысла она превращалась в некую искушающую мантру. Стала ключом к мыслям об убийце, выкатившейся на дорогу голове, засунутому в мешок зеркалу и восхитительно сухим фрагментам тела.
Если бы это был я…
Например: «Если бы это был я, что бы я хотел сказать этим зеркалом?» или «Если бы это был я, что бы я сделал с грузовиком?»
Конечно, это могло бы показаться завистью, что плохо для души, но поскольку души у меня нет, значит, нет и проблемы. Если бы это был я, я бы бросил грузовик в укромном месте неподалеку от Арены. Потом очень быстро убрался бы оттуда – на припрятанном где-то рядом автомобиле? На угнанном? Зависит от обстоятельств. Если бы это был я, оставить части тела на Арене было запланировано заранее, или так вышло в результате гонки по дамбе?
Нелогично. Он не мог предугадать, что кто-то погонится за ним в сторону Норт-Бэй-Виллидж, разве не так? Но почему тогда у него была готовая для броска голова? И почему все остальное он отвез на Арену? Странный выбор. Да, там полно льда, а холод – это только хорошо. Вот только огромное гулкое пространство совершенно не подходит для такого рода интимных моментов – если бы это был я. Арена – ужасная, настежь открытая опустошенность, не может быть проводником настоящего творчества. Забавно побывать, но не здесь студия настоящего художника. Свалка, а не рабочее место. Просто не соответствует ощущениям.