Дремлющий демон Декстера
Шрифт:
Деб, конечно, была не в состоянии разделить мое иррациональное настроение. Она выглядела так, словно долго изучала мимику крупной рыбы, до крайности грустной и упавшей духом.
– Пожалуйста, Дебора, – взмолился я. – Если ты не возьмешь себя в руки, твое лицо таким и останется. Люди будут принимать тебя за морского окуня.
– За копа они уж точно меня не будут принимать, – сказала она. – Потому что им я никогда больше не буду.
– Ерунда. Разве я не обещал?
– Да-а. Ты также обещал, что все сработает. Но ничего не сказал о взгляде, которым на меня будет смотреть капитан Мэттьюз.
– О, Деб. Он смотрел
– Пошел ты, Декстер! Тебя там не было, и не твою жизнь смыло в унитаз.
– Я предупреждал, что поначалу не все будет гладко, Деб.
– Ну, по крайней мере насчет этого ты оказался прав. По словам Мэттьюза, я близка к отстранению.
– Однако ведь именно он дал тебе разрешение в свободное время познакомиться с делом поближе?
Она вздохнула.
– Он сказал: «Я не могу остановить тебя, Морган. Но я очень разочарован. И я думаю, что бы сказал твой отец».
– А ты сказала: «Мой отец никогда бы не закрыл дело, когда в тюрьму посадили не того»?
– Нет. Но я так подумала. А как ты узнал? – удивилась она.
– Ты на самом деле этого не сказала, правда, Деб?
– Нет.
Я подтолкнул к ней ее стакан:
– Выпей немного тате, сестрица. Жизнь налаживается.
– Ты издеваешься?
– Я? Никогда, Деб. Как я могу?
– Да очень просто!
– Нет, правда, сестрица. Ты должна мне верить.
Какой-то момент она смотрела мне в глаза, потом отвела взгляд. Деб так и не дотронулась до своего коктейля, и очень жаль. Он великолепен.
– Я верю тебе. Но, клянусь Богом, не знаю почему. – Дебора смотрела на меня, и какое-то странное выражение мелькало у нее на лице. – Иногда я не уверена, что это правильно, Декстер.
Я одарил ее самой широкой и убедительной братской улыбкой.
– В течение следующих двух-трех дней обнаружится что-то новое. Обещаю.
– Откуда такая уверенность?
– Просто знаю.
– Но почему ты так этому радуешься?
Я хотел сказать, что меня радует сама идея. Сама мысль о том, чтобы увидеть еще это бескровное чудо, радовала меня больше всего, что только можно представить. И, конечно же, это не то чувство, которое могла бы разделить Деб, так что я оставил его при себе.
– На самом деле я рад за тебя.
– Ну да, я забыла, – фыркнула она и отхлебнула из бокала.
– Слушай, или Ла Гэрта права…
– Что значит – меня грохнули и трахнули.
– Или Ла Гэрта не права, а ты жива и девственна. Ты еще со мной, сестрица?
– М-м-м, – промычала она, явно раздраженная моим терпением.
– Если бы ты любила спорить, поставила бы ты на то, что Ла Гэрта хоть в чем-либо права? В чем угодно?
– Может быть, насчет моды, – сказала Дебора. – Она в самом деле красиво одевается.
Принесли сандвичи. Официант кисло уронил тарелку с ними на середину стола и вихрем унесся назад за стойку. Все равно сандвичи очень хороши. Я не знаю, что отличает их от других medianoches в нашем городе, но они вправду лучше: хлеб, хрустящий снаружи и мягкий внутри, идеально правильный баланс свинины и пикулей, сыр растаял в самый раз – чистое блаженство. Дебора играла соломинкой в своем коктейле.
– Деб, если моя смертельная логика не может тебя вдохновить, если сандвич
Она посмотрела на меня взглядом морского окуня и откусила кусочек.
– Очень вкусно. Видишь, как я вдохновилась?
Я не смог убедить бедняжку, и это ужасный удар по моему «эго». В конце концов, я накормил ее по традиционному рецепту семьи Морган. И принес ей прекрасные новости, даже если она в них таковые не распознала. И если все это не смогло заставить ее улыбнуться – ну, знаете ли… в конце концов, я не волшебник.
Хотя кое-что я все же мог бы сделать – накормить еще и Ла Гэрту кое-чем не таким аппетитным, как сандвичи от «Релампаго», но достаточно вкусным по-своему. И вот после обеда я навестил этого хорошего детектива в ее кабинете – милой, отгороженной тонкими перегородками крохотной норке в углу большого помещения, в котором расположилось еще полдюжины таких же норок. Ее, конечно, самая элегантная; на перегородках развешаны со вкусом сделанные фотографии ее самой с разными знаменитостями. Я узнал Глорию Эстефан, Мадонну и Хорхе Мае Канозу. На столе, на зеленой подставке из нефрита с кожаной окантовкой, стоял элегантный, зеленый же письменный прибор из оникса с кварцевыми часами в центре.
Когда я вошел, Ла Гэрта разговаривала по телефону на своем пулеметном испанском. Она подняла глаза, взглянула в мою сторону и, не увидев меня, отвернулась. Но через мгновение ее взгляд вернулся ко мне. На этот раз она внимательно меня осмотрела, сдвинула брови и сказала «О'кей, о'кей. Таluo», что по-кубински означает то же, что и «hastaluego». [27] Она повесила трубку и продолжила смотреть на меня.
– Что у тебя есть? – наконец сказала она.
27
До свидания (исп.)
– Радостные вести, – ответил я.
– Если это означает «хорошие новости», тогда я смогу ими воспользоваться.
Я зацепил ногой раскладной стул и втащил его в ее норку.
– Нет никакого сомнения, – сказал я, садясь на складной стул, – что ты посадила в тюрьму того самого парня. Убийство на Олд-Катлер совершено другой рукой.
Некоторое время она смотрела на меня. Я уже удивился: неужели ей нужно столько времени, чтобы переработать данные и ответить?
– Ты можешь это доказать? – в конце концов спросила она. – Достоверно?
Ну конечно, я могу все подтвердить достоверно, хотя и не собираюсь, не важно, насколько исповедь важна для здоровья души. Вместо этого я бросил ей папку на стол.
– Факты говорят сами за себя, – сказал я. – Абсолютно никаких вопросов быть не может.
И, конечно же, вопросов быть не могло, потому что только я знаю все.
– Смотри. – Я вытащил из папки лист с тщательно отобранными мною самим сопоставлениями. – Во-первых, жертва – мужчина. Все остальные были женщинами. Эта жертва обнаружена недалеко от Олд-Катлер. Все жертвы Макхейла были в районе Тамиами-Трейл. Жертва найдена в относительно целом виде и именно там, где ее убили. Жертвы Макхейла были расчленены и отвезены далеко от места убийства.