Дремлющий демон Декстера

Линдсей Джеффри

– Конечно, Дебора, – ответил я.

Декси, да уж. Еще чуть-чуть, и у меня появятся эмоции.

– Хорошо. – Она снова вся была в деле – такая восхитительно быстрая перемена, я просто не мог не удивляться. – Ну, и что же здесь самое интересное? – спросила Деб, кивком указав наверх.

– Части тел, – ответил я. – Ты не знаешь ли, кто-нибудь их ищет?

Дебора бросила на меня мрачный взгляд классического полицейского – что-то новенькое.

– Насколько мне известно, гораздо больше офицеров приставлено к телекамерам,

чем к работе.

– Хорошо, – сказал я. – Если мы найдем части тел, то сможем крепко продвинуться в расследовании.

– О'кей. Где будем искать?

Резонный вопрос, который сразу поставил меня в неловкое положение. Понятия не имею – где. Остались ли конечности на месте убийства? Не думаю, по-моему, слишком нечистоплотно; если бы ему захотелось использовать помещение снова, из-за такого отвратительного беспорядка это было бы просто невозможно.

Допустим, остатки мяса увезли куда-то еще. Но куда? Или, возможно – до меня медленно стало доходить, – правильный вопрос: «почему»?

Выставка голов имеет свою причину. В чем может быть причина того, что тела оставили где-то еще? Просто чтобы спрятать? Нет – с этим человеком ничего не бывает просто, «просто спрятать» – определенно ниже его достоинства. Особенно сейчас, когда ему хочется немного порисоваться. Если так, где бы он сложил всю эту груду остатков?

– Ну? – требовательно спросила Дебора. – Что думаешь? Где будем искать?

Я покачал головой:

– Не знаю. Где бы они ни были, все должно вписываться в его спектакль. А мы так и не знаем точно, в чем его смысл.

– Черт возьми, Декстер…

– Он хочет ткнуть нас носом. Ему нужно сказать, что мы сделали невероятную глупость, но даже если бы мы ее не совершали, он все равно умнее нас.

– И пока он прав, – проговорила Деб, снова надев на лицо выражение морского окуня.

– Итак… где бы он ни сложил остальное, ему нужно продолжать спектакль. Доказать, что мы – тупицы. Нет, не так. Что мы сделали какую-то глупость.

– Точно. Очень важное различие.

– Пожалуйста, Деб, так ты повредишь себе лицо. Это на самом деле важно, потому что он хочет прокомментировать АКТ, а не АКТЕРОВ.

– Ха-ха. Круто, Декстер. Может быть, нужно отправиться в ближайший театр и поискать актера в крови по локоть, а?

Я покачал головой:

– Никакой крови, Деб. Ни капли. Вот в чем фишка.

– Почему ты так уверен?

– Потому что, где бы ни находили тела, крови не было. Это умышленный и необходимый элемент всего, что он делает. И сейчас он должен повторить наиболее важные моменты, оставить комментарии по поводу того, что сделал и что мы просмотрели. Разве ты не понимаешь?

– Конечно, понимаю. В этом есть смысл. Почему бы нам не проверить центр Офис-Депо? Возможно, он снова сложил трупы во вратарскую сетку?

Я открыл рот, чтобы выдать какую-то умную ремарку. Хоккейная площадка –

это не то, совершенно и очевидно не то. В тот раз был эксперимент, что-то необычное, но я знаю, что он не захочет повторяться. Я начал объяснять Деб, что единственная причина, по которой он мог бы повторить шутку с хоккейной площадкой, – это… Я замер с открытым ртом. Конечно, подумал я. Естественно.

– Ну, у кого из нас рыбье лицо, а? В чем дело, Деке? Минуту я не мог говорить вообще. Слишком много сил уходило на ловлю кружащихся в голове мыслей. Единственная причина, по которой он мог повторить шутку с хоккейной площадкой, – чтобы показать нам, что мы заперли не того парня.

– О, Деб, – проговорил я наконец. – Конечно. Конечно, ты права. Арена! Ты права, несмотря ни на что, и все же…

– Черт побери, хватит: права – не права, – сказала она и направилась к машине.

Глава 21

– Ты ведь понимаешь, что это только предположение? – спросил я. – Возможно, мы там ничего не найдем.

– Понимаю, – ответила Деб.

– И место не в нашей юрисдикции. Это Бровард. А парни из Броварда не особенно нас любят, поэтому…

– Ради Бога, Декстер, – отрезала она. – Ты трещишь, как школьница.

Может, это и правда, хотя совершенно невежливо так говорить. С другой стороны, Дебора неожиданно оказалась пучком стальных, крепко связанных нервов. Когда мы свернули с шоссе Сограсс и поехали в сторону центра Депо, она еще сильнее закусила губу. Я почти слышал, как трещит ее челюсть.

– Черт побери! – пробормотал я про себя, но у Деб, по-видимому, было подслушивающее устройство.

– Пошел ты! – сказала она.

Я перевел взгляд с гранитного профиля Деборы на Арену. На какой-то момент раннее утреннее солнце так осветило здание, что показалось, что его окружает целый флот летающих тарелок. На самом деле это были всего-навсего осветительные мачты, окружающие Арену, будто поганки-переростки. Кто-то, видимо, подсказал архитектору, что они очень оригинальны. «Выглядят молодо и решительно» – так скорее всего и сказали. И уверен, что это было сказано при хорошем освещении. Очень надеюсь, что когда-нибудь, в ближайшем будущем, хорошее освещение все же появится.

Я один раз объехал вокруг Арены, высматривая признаки жизни. На втором круге к одному из входов подъехала побитая «тойота». Пассажирскую дверь держала веревка, перевязывающая стойку через открытое окно. Водительская дверь открылась, когда я начал тормозить, а Дебора выскочила из машины еще на ходу.

– Простите, сэр, – обратилась она к человеку, вылезающему из «тойоты».

Ему было около пятидесяти, низкий и плотный мужик в замызганных зеленых штанах и голубой нейлоновой куртке. Он посмотрел на Деб в форме и сразу же занервничал.