Дрессировщики
Шрифт:
Ребята подошли к крыльцу старинного особняка, украшенному каменными львами со щербатыми мордами. Олег положил на одну из ступенек свой портфель и сел на него. Гриша сел рядом. Глаза у дрессировщика покраснели, он часто моргал мокрыми ресницами и хлюпал носом.
— Дурак я!.. Нет… нет, не дурак, а просто идиот, что послушался тебя! — причитал он, мотая из стороны в сторону головой. — Послезавтра папа из отпуска приезжает, а я… я ему такой подарочек: «Платите штраф рубликов двести за вашего сына»…
— И ещё из пионеров исключат, —
Долго сидели дрессировщик и ассистент на ступеньках крыльца между каменными львами. Лица обоих выражали уныние. Уже давно настало время обедать, но ни Гриша, ни Олег не вспоминали об этом. Оба с тоской представляли себе, как их задерживают в милиции, как вызывают туда ничего не подозревающих родных и как, наконец, па глазах у товарищей снимают пионерские галстуки. И каждый чувствовал, что он не в силах вынести всё это. И каждого вместе с тем мороз подирал по коже, как только он начинал думать о лейтенанте, который мог умереть мучительной смертью из-за их малодушия.
— У него, может, дети есть, — медленно проговорил Гриша.
Олег немного помолчал, потом сказал решительным тоном:
— До приезда папы из отпуска ничего не будем делать. Послезавтра папа приедет, я его встречу как следует, а потом пойдём и заявим.
Гриша не ответил. Олег помолчал ещё немного и вдруг быстро поднялся:
— Нет, не могу! Лучше сразу, чем ещё два дня мучиться! Идём!
Гриша не шевелился. Он сидел на ступеньках, опустив голову, и молчал.
— Ну, пошли! Решили, так уж решили, — сказал Олег.
— Куда пошли? — не подымая головы, проворчал Гриша.
— Ну, в милицию, в третье отделение. Пойдём, расскажем всё, а там они уж сами найдут того лейтенанта и предупредят. Пошли!
Но Гриша и на этот раз не шевельнулся.
— А мне чего ходить? Твоя собака, ты и иди.
— Ах так? Ну и пожалуйста!.. Как хочешь! — Олег всхлипнул. — Сам подбил меня, чтобы натравить, а теперь в кусты… Как хочешь. Пожалуйста!..
И Олег, вытянувшись в струнку, слегка подрагивая узкими плечами, не оглядываясь, пошёл по тротуару.
Тут только Гриша поднял голову и стал смотреть вслед удаляющемуся товарищу. Через минуту он вскочил и догнал дрессировщика.
— Ладно, пошли, — глухим от волнения голосом сказал Гриша.
Ребята вошли в подъезд и очутились в длинном коридоре с рядами закрытых дверей. Только первая дверь справа была открыта. Она вела в комнату, разделённую деревянным барьером на две части. В первой половине комнаты никого не было, если не считать милиционера, стоявшего у двери. За барьером у стола стоял маленький толстый лейтенант с красным лицом и что-то сердито кричал в телефонную трубку. За другим столом, в дальнем углу, сидел ещё один работник в милицейской форме.
— Вам чего тут нужно? — строго спросил милиционер, стоявший у двери, как только ребята сунулись в комнату.
— Нам? Нам… начальника… — пролепетал Олег.
— Какого начальника? Дежурного?
— Нам по вопросу… нам заявить нужно, по очень важному…
— Дежурный занят. Посидите здесь, — сказал милиционер, пропуская ребят в комнату, и передразнил с усмешкой — «Заявить»!
Ассистент с дрессировщиком сели на стоявшую у стены скамью с высокой спинкой и положили на колени портфели, а на портфели руки. Лица ребят стали серыми от страха, потому что толстый лейтенант, побагровев, сверкая маленькими глазками, кричал в телефон, с каждой секундой всё больше распаляясь:
— А я из-за вас получать взыскания не намерен, товарищ Фролов! Понятно вам, не намерен! Я лучше сам на вас взыскание наложу. Письмо получено. Да, да, получено, товарищ Фролов. — Лейтенант взял со стола какой-то зелёный конверт, потряс им в воздухе над головой и с размаху бросил на стол. — И вы, товарищ Фролов, пожалуйста, маленького из себя не стройте!
Тут Гриша почувствовал, как Олег толкнул его в бок, и услышал его взволнованный шёпот:
— Дураки мы! Пойдём скорее! Ведь письмо написать можно. Напишем письмо — и всё!
Ребята поднялись.
— Всё! Кончены разговоры! Всё! — яростно прокричал толстый дежурный, бросив трубку на рычаг, и повернулся к мальчикам: — Так! Слушаю вас!
Мальчики с глупым видом посмотрели друг на друга и ничего не ответили.
— Ну! Что вам угодно? — повысил голос дежурный.
— Нам… Мы… Нам ничего… Мы просто так… — пробормотал Олег.
— Как это «просто так»? Что вам здесь, место для прогулок?
— Мы… Пойдём, Уточкин, — быстро сказал Олег.
Мальчики бросились было к выходу, но тут же застыли на месте, в ужасе приоткрыв рты и вытаращив глаза. В дверях, высокий, подтянутый, стоял тот самый лейтенант, из-за которого они сюда пришли.
Грише казалось, что прошли целые часы, прежде чем Олег выдавил сдавленным голоском:
— Здравствуйте, товарищ лейтенант.
— Здравия желаю! — ответил лейтенант, напряжённо вглядываясь в мальчишек.
И вдруг дрессировщик и ассистент, словно подхваченные волной отчаяния, заговорили одновременно, заговорили громко, быстро, перебивая друг друга:
— Товарищ лейтенант, вы… вы нас простите, это мы на вас тогда собаку…
— Ага… Нечаянно… Мы вам только показать…
— Мы её дрессировали для охранно-сторожевой службы…
— Он поводок нечаянно упустил… И она вырвалась.
— Мы отрабатывали с ней команду «фасс», и мы хотели потом пойти в питомник и показать, как мы её дрессируем.
— Вам теперь прививки надо делать…
— И мы хотели попросить, чтобы нам дали настоящую овчарку на воспитание… и…
— Потому она, может быть… бешеная. Нам тоже делают прививки.
По мере того, как дрессировщик с ассистентом, повторяясь и путаясь, оправдывались перед милиционером, лицо лейтенанта становилось всё жёстче и сердитее.