Древесный маг Орловского княжества 6
Шрифт:
— Причиндалы на ожерелье собираем, лишних не найдётся? — Выпалила Гайя. — Нет? А что так?
— Да, всё, всё, понял, — захихикал главарь.
Светленький мужик тоже посмеялся. Одному только раненному не до веселья. Похоже, он так и останется хромой.
Через южные ворота въехали, как ни в чём не бывало. Гойник своих отправил прочь со мной поехал в Особняк добычу делить.
Вот не думал я, что разбойники такие честные. Он ещё по дороге забрал всё, что они насобирали с трупов. И в кабинете мне вывалил, трофейное оружие и монеты. Серебро да медяки.
— Десятая часть
Принялись разбираться с самым сладким. С золотом. Когда стал из сумки перекладывать крохотные горсточки в ведро с водой и вынимать оттуда уже монеты, Гойник аж в ладоши захлопал.
— Мне б такое ведро! — Выпалил он, не разобравшись в процессе.
— Ага, могу продать, — усмехнулся я. — За твою долю.
— Дурака нашёл, — покривился разбойник, намекнув, что он всё понял.
Выгреб из сумки всё. Увидев недоверчивую рожу Гойника, показал ему пустую, где уже и песка нет. Добыча вышла на три тысячи сто двадцать две монеты. Если бы не пришлось отдавать процент этому хапуге, то хватило бы как раз с учётом ожидаемого золота Морозовой.
А так отсчитал ему триста двенадцать золотых монет и десять серебряных. Точность для него была принципиальна. Остальные две тысячи восемьсот десять монет идут в Фонд.
— Приятно иметь с тобой дело, граф, — откланялся довольный Гойник.
Думаю, такая добыча ему даже в самом сладком сне не снилась. Полагаю, ушлый главарь понял, что со мной можно много чего провернуть.
По большому счёту он хорошо мне послужил, монет не жалко. И всё верно подсказал, и сопроводил, и прикрыл. Никто из них не подвёл и не струсил. Они не моя гвардия, а скорее вольные наёмники. Которые живут одним днём. Полагаю, скоро всё это золотишко окажется в фонде нашего Игрового дома, который мы вот–вот запустим.
В целом, всего семьдесят пять золотых мне надо, чтобы добить до восемнадцати тысяч. И останется дело за Галей.
Недостающие монеты я пособираю с доходных предприятий. Как раз и расходы по городу понемногу падают. Потому что начали сворачивать стройку. Новые избы уже не закладываем, достраиваем всё начатое, чтоб к холодам был у людей кров и с запасом. По большому счёту избы с середины лета мы стали штамповать очень быстро, мастера руку набили. При этом всё качественно, без халтуры. Главное было на хороший материал и гвозди не скупиться.
Кроме жилых домов продолжаем строить караульные помещения, склады и обкладывать камнем деревянные стены. Что будет к снегам незакончено — на зимовку законсервируем.
В следующем году запланировал гостиницу возвести напротив Центрального рынка, там уже начали рыть котлован, должны успеть с фундаментом. Площади хватает, сделаем в три этажа комнат на пятьсот, категории номеров будут от эконома до премиум класса, куда короля не стыдно поселить, обслуживание по высшему разряду сделаем. Учитывая наплыв знати в Академию, с клиентурой проблем не будет…
Сейчас голова больше болит о другом.
Жду вестей от Морозовой. А она вообще куда–то пропала. Официально уехала срочно в калужское поместье, хотя её вычислили мои доносчики, проносящуюся через
В Академии бываю часто в надежде, что люди Морозовой свяжутся со мной и передадут золотишко. После чего я сразу оповещу князя, что готов к сделке. А часики тем временем тикают. Иной раз впадаю в острое беспокойство и чувствую себя, как на иголках. Особенно, когда вижу Василису, которая продолжает ходить вместе с Русимиром по учебным корпусам. Парень со мной приветлив и даже недоумевает, почему княжна строга и холодна после того, как я их спас.
С Василисой мы обмениваемся сухими фразами и не задерживаемся в беседах надолго. Невольная тоска берёт, когда получаю её наигранную холодность. Чувствую и её грусть. Она первой не выдерживает и тайно передаёт мне записку с просьбой о встрече вечером в Оранжерее. Вместо всяких слов я обнимаю её и целую в губы.
— Мы скоро уедем, папенька переводит меня в Московскую академию, — заявляет она удручённо, собираясь к комендантскому часу уходить. — Он не верит, что ты сможешь собрать столько золота, и не намерен ждать до зимы. Может, и не нужно вовсе? Мне всё равно, какое у тебя положение.
— Не всё равно твоему отцу, — отвечаю со всей серьёзностью. — Мы договорились, и мне нужна ещё неделя.
Я просто жду Морозову! Которая меня уже практически подвела.
Понимая, что мы можем больше не увидеться вот так наедине в этом году, я обнимаю её страстно и целую в губы уже не так робко, как прежде.
— Что ты делаешь? — Возмущается красотка, чувствуя мой язык, и пытается оттолкнуть. Ровно три секунды. А затем начинается сладостное наслаждение.
Мы проводим время до пяти утра в Оранжерее, и даже так не можем набыться друг с другом. Красота не испортила её острым ум, она осталась собой. Мне хочется смотреть на неё вечность, слушать её голос, чувствовать дыхание. Радоваться её волшебной улыбке. Да просто… любить.
Когда расстаёмся, и я выходу из Академии, понимаю, что она уже давно поднята на уши. Все ищут Василису! А когда найдут… князь, наверное, выпорет её по тугой попе. Но я, как нашкодивший делаю вид, что ни при делах. Спешу к себе домой довольный, как кот после валерианы.
Вдохновлённый вновь, пишу официальное письмо Вячеславу, что готов на сделку через неделю и жду, когда назначит дату и час. Пусть придержит коней со своей Москвой.
Мой гонец докладывает вскоре о благополучном вручении бумаги.
— Как он отреагировал? — Спросил я, затаив дыхание.
— Он был встревожен, ваше сиятельство. Но весть его обрадовала.
— Василису видел? — Это интересует меня не меньше.
— Говорят, князь её запер в покоях замка. Она наказана…
Вряд ли Василиса выдала меня, иначе бы князь был в гневе и засунул бы мой тубус гонцу в одно место, даже не читая.
В замке у меня уже есть надёжные доносчики из работяг, которые передают всё доносчикам в Каменцах, а те моим ратникам. В принципе, слухи совпадают. Василиса под домашним арестом. Князь готовится к отъезду.