Древнегреческий для скептиков
Шрифт:
— Ерунда. Она обычно очень плохо приделана, — и Дельфинова нервно захихикала.
— Ну вот, уже лучше, а то на тебе совсем лица не было, — тоже улыбнулся он, — Хоть я и не понял ничего из того, что ты сейчас сказала.
Катракис направился прямо по коридору в сторону кухни, ещё раз повторив:
— Давай же, проходи. А я пока чайник поставлю.
Всё еще глупо улыбаясь от пошловатой оплошности иностранца, путающегося в русской грамматике, Алина решила, что ей не помешает воспользоваться советом и умыться. Она включила свет в ванной комнате, вошла, плотно прикрыв за собой дверь, и застыла, увидев своё отражение в большом
Уголки губ сами собой поползли вниз, как только на Алину наползла мутная пелена осознания событий последних двух дней. Как будто мало ей было проблем? Обман, предательство, унижение, увольнение… Теперь еще и этот агрессивный психопат! Хотя как раз к его бедам она не имела совершенно никакого отношения. Просто по касательной задело. Но нет же, из всех сотрудников деканата индус выбрал именно её. А вдруг он снова будет где-нибудь поджидать?
Силы покинули Дельфинову так резко, будто внутренний бармен, до сих пор исправно угощающий её бодрящим коктейлем из скептического оптимизма и наивной веры в будущее, свалился от ковида. Хотелось тоже свалиться, а еще лучше сползти по стенке и, сжавшись в клубок, поскуливать на коврике. Но в чужой ванной комнате таким непотребством заниматься было неловко, поэтому Алина лишь облокотилась на край раковины, закрыла лицо ладонями и замерла, отрешившись от окружающей действительности.
Через некоторое время дверь ванной приоткрылась, и в просвет осторожно заглянул Пол. Вероятно, он предварительно стучал, но на том дне, где сейчас пребывала Дельфинова, звуков не было слышно.
— Ты в порядке?
Она отняла руки от лица и потерянно взглянула на мужчину.
— Не знаю… Я… Просто…
От нежного участия, отражавшегося у него на лице, в глазах у неё защипало, и она часто заморгала, пытаясь сдержать навернувшиеся слёзы. Не помогло. Долго копившееся напряжение, наконец, нашло выход и влажными дорожками стало изливаться наружу. Алина молчала, но было заметно, что её начинается потряхивать, что было верным признаком приближения нервной истерики.
— Да что ж такое?! — шутливо возмутился Катракис, — Стоило на пять минут отлучиться, и ты снова расклеилась.
Он одним плавным движением очутился рядом, хотя дело тут вероятно было не в его несравненной пластике, а в небольших габаритах ванной комнаты. Притягивая Алину к себе одной рукой, Пол аккуратно провел согнутым пальцем по щекам, вытирая мокрые дорожки. Внезапно он наклонился и быстро поцеловал её в закушенные губы, а затем отстранился и замер. Судя по выражению его лица, профессор и сам был шокирован своим поступком. Нерешительность его впрочем длилась недолго, и уже в следующую секунду, словно приняв для себя решение, он стал осыпать лицо девушки быстрыми невесомыми поцелуями.
Сначала Алина никак не реагировала, воспринимая ситуацию словно через завесу тумана — отстраненно и едва различимо. Потерявшись в лабиринте собственных переживаний, ей потребовалось некоторое время, чтобы найти выход. Поцелуи стали той самой путеводной звездой, нитью Ариадны, а точнее Аполлона. Происходящее было так неожиданно, и в то же время так невероятно интимно. Как будто прикасаясь к ней губами Пол разделял её страхи и печали, забирая часть их себе.
Алина подняла руки и запустила их в волосы Пола, одновременно притягивая его ближе и вынуждая замедлиться. Потянувшись к нему, она сама нашла его губы и прижалась к ним со всей страстью зарождающегося внутри чувства, углубляя прикосновения, делая их более весомыми и осознанными.
Стены ванной внезапно словно полыхнули жаром, воздух раскалился, дышать стало решительно нечем. Не говоря ни слова и ни на секунду не размыкая объятий, Пол потянул её в сторону коридора, а затем дальше, куда-то в прохладный полумрак квартиры. На ходу они оба с одинаковым энтузиазмом принимали противопожарные меры — вжимались в холодные стены и торопливо скидывали дымящуюся одежду — пока в конце концов не погрузились в спасительную свежесть простыней.
Ароматы Греции
Танталовы муки — невыносимые мучения из-за невозможности получить желаемое, в буквальном смысле — голод и жажда.
Олимпийские боги обрекли царя Тантала вечно стоять в царстве Аида по горло в воде, но стоило ему попытаться сделать глоток, вода утекала. Над ним висели гроздья винограда, но лишь он протягивал руку, как лозы отклонялись. Своё мучительное наказание он заслужил сполна, ибо насколько нужно быть неадекватным, чтобы ради проверки, всеведущи ли боги, убить собственного сына и подать им на пиру блюдо из его мяса?
Солнце, непонятно откуда взявшееся в ноябре, задумчиво разглядывало высохшие дождевые разводы на стёклах. Блэкаутом на окнах и в помине не пахло, что для Петербурга прямо-таки преступная халатность. Алина потянулась, ощущая в теле приятную легкость, но почти сразу хорошее настроение превратилось в тыкву под давлением нахлынувшей реальности. И только воспоминания о том, каким чудесным образом её вчера избавили от хрустальных туфелек (и заодно от всего остального) позволили ей улыбнуться.
Одеяло по соседству как раз красноречиво шевельнулось.
— Ты проснулся?
— Ммм… — прекрасный принц явно не спал, потому что вместо ответа потёрся колючим подбородком о её макушку.
— Я давно хотела спросить…
— О чём? — промурлыкал он.
— Ты всегда так резко со мной разговаривал… Даже грубо. Я тебя чем-то обидела?
Пол ощутимо напрягся. Прежнее игривое настроение как рукой сняло, и в воздухе повисло тяжелое молчание. Алина подумала, что зря задала этот вопрос. Хоть он мучал её довольно давно, но видимо сегодняшнее утро было не самым подходящем временем, чтобы выяснять ответ.
Пытаясь вернуть исчезнувшую по её вине безмятежную расслабленность, она потянулась и несильно прикусила мужское плечо, а затем ласково подула на место укуса. Эта неловкая попытка извиниться за то, что подняла неприятную тему, помогла, и Пол немного расслабился.
— И тебе доброе утро! — наконец сухо произнёс он, — Дело не в тебе. Моя жена… моя бывшая жена — русская.
— Причём здесь это? — Дельфинова в недоумении приподняла голову и взглянула в лицо лежащего рядом мужчины, но тот в ответ по-прежнему молчал и хмурился.