Древнерусская литература. Литература XVIII века
Шрифт:
Державин свои «Стихи на рождение…» тоже начинает с мифологических образов, но в соответствии с уже сложившейся русской бурлескной традицией (Барков – Чулков – Майков) он дерзко снижает высокую образность оды, очеловечивает богов и рассказывает об их делах шутя и балагуря:
С белыми Борей власамиИ с седою бородой,Потрясая небесами,Облака сжимал рукой;СыпалСнижая мифологические образы, Державин отказывался от пародии. Его цель – изобразить подлинную действительность, русскую зиму. Одических богов он превращает в сказочных героев. Его Борей – «седобородый» «лихой старик», русский дед-мороз. Образ утрачивает аллегорический характер и оказывается способным конкретно-поэтически воссоздавать русскую зиму.
Убегали звери в норы,Рыбы крылись в глубинах,Петь не смели птичек хоры,Пчелы прятались в дуплах;Засыпали нимфы с скукиСредь пещер и камышей,Согревать сатиры рукиСобирались вкруг огней.Принципиальная новизна эстетических позиций Державина подчеркнута здесь в слове: оно, вопреки классицистическим правилам, обрело способность передавать объективность и предметность мира. Оттого вся нарисованная картина достоверна, она исполнена поэзии самой жизни. Точность слова выдержана и тогда, когда Державин пишет «убегали звери в норы», «пчелы прятались в дуплах», и когда упоминает о сатирах, греющих руки у костра: «сатиры» – шутка, она не мешает, но помогает передать подлинность русских нравов.
Шутка – главная стилистическая особенность новой поэзии Державина. Позже он ставил себе в заслугу создание «забавного русского слога». Именно этот «забавный русский слог» помогал Державину раскрывать во всем, о чем бы он ни писал, свою личность. Шутка выявляла склад ума, манеру понимать вещи, взгляд на мир, свойственный поэту Державину как неповторимой индивидуальности. Оттого в «Стихах на рождение…» Державин отказывается от обязательного в одах и всеобщего для поэтов-классицистов правила уподоблять будущего императора мифологическому или историческому герою. Уподобление он заменяет советом, искренним, идущим от сердца пожеланием: «Будь на троне человек».
Личность проявляла себя и в тех случаях, когда стихотворение не являлось исповедью. Таковы гражданские стихотворения. Первое из них «Ода. Переложение 81 псалма» было напечатано в «Санктпетербургском вестнике» в 1780 г. Обращение к псалмам было продиктовано русской традицией – и Ломоносов и Сумароков своими переводами псалмов создали замечательные образцы философско-политической лирики. Библейский царь Давид в псалмах обличал своих врагов. Когда он гневно и сурово клеймил их злодейства и коварства, его речь достигала высокого пафоса, она дышала гневом и страстью человека, верующего в свою правоту.
Державина увлек 81-й псалом – он почувствовал, что с помощью библейских мотивов и образов можно выразить свои гражданские идеалы. При этом он не декларирует абстрактные истины о долге монархов, но формулирует свое понимание их обязанностей. Следуя за библейским текстом, он обращался к царям:
Ваш долг – законы сохранятиИ не взирать на знатность лиц,От рук гонителей спасатиУбогих, сирых и вдовиц!Но далее, уже от себя, опираясь на опыт недавних событий, Державин не столько поучал, сколько грозил:
Не внемлют: грабежи, коварства,Мучительства и бедных стонСмущают,Последний стих никакого отношения к псалму не имел. Обличительный тон, резкость сатирических нападок привлекли внимание властей – переложение было приказано вырезать из журнала. Только в некоторых номерах сохранился этот текст.
В новой редакции переложение было опубликовано в 1787 г. Державин усилил личное начало политической оды. Личность поэта проявлялась в отношении к изображаемым царям, в выдвижении своего опыта как критерия оценки их действий. Державин восклицал:
Цари! Я мнил вы боги властны,Никто над вами не судья,Но вы, как я подобно, страстны,И так же смертны, как и я.Так на первое место в стихотворении ставилась тема осуждения монарха. Эмоциональная стихия оды усиливала ее общественное звучание – читатель погружался в нравственный мир человека, отважно бросившего вызов власти.
Этот вызов был оценен Екатериной после французской революции. В 1795 г. Державин, испрашивая у императрицы разрешения на издание собрания своих сочинений, поднес ей рукописный экземпляр первой части этого собрания, в который включил и переложения 81-го псалма. Чтение переложения вызвало и гнев и испуг – Державина обвинили в «якобинстве». Поэту пришлось писать объяснение, в котором он разъяснял, что переводил псалом царя Давида, а царь Давид не был якобинцем…
Это переложение (позднее печатавшееся под названием «Властителям и судиям») принадлежит к числу лучших русских гражданских стихотворений. Оно было популярно в декабристских кругах. В державинской традиции будут написаны гражданские стихотворения Рылеева, Пушкина, Лермонтова.
3
Обновленные оды 1779 г., напечатанные анонимно, были замечены только любителями поэзии. В 1782 г. Державин пишет оду «Фелица». Напечатанная в начале следующего года в журнале «Собеседник любителей российского слова», она стала литературной сенсацией, этапом не только в истории оды, но и русской поэзии. По жанру это была как бы типичная похвальная ода. Еще один, никому не известный поэт хвалил Екатерину II, но «хвала» была неслыханно дерзкой, не традиционной, и не она, а что-то другое оказалось содержанием оды, и это другое вылилось в совершенно новую форму.
Новаторство и свежесть формы оды «Фелица» с особой остротой воспринимались в той литературной атмосфере, когда похвальная ода усилиями Петрова, Кострова и других одописцев дошла до крайней степени падения и удовлетворяла только вкусам венценосного заказчика. Всеобщее недовольство похвальной одой классицизма отлично выражено Княжниным:
Я ведаю, что дерзки оды,[ 960 ]Которы вышли уж из моды,Весьма способны докучать.Они всегда Екатерину,За рифмой без ума гонясь,Уподобляли райску крину;И, в чин пророков становясь,Вещая с богом, будто с братом,Без опасения пером,В своем взаймы восторге взятом,Вселенну становя вверх дном,Отсель в страны, богаты златом,Пускали свой бумажный гром.[ 961 ]960
Разумеется, что из сего исключаются бессмертные оды великого Ломоносова и некоторое число других. (Примечание Княжнина, – Г. М.).
961
Княжнин Я. П. Избр. произв. Л., 1961, с. 651.