Древний Египет. Подъем и упадок, Уилкинсон Тоби

Древний Египет. Подъем и упадок

на обложку

Уилкинсон Тоби

Шрифт:

Вскоре конкуренция титулов переросла в прямой конфликт. Фивы совершили набег через границу и разрушили город Иушеншен. Гебту ответил яростным сопротивлением, отбросив захватчиков и захватив в плен их воинов. Верховный жрец Гебту приказал восстановить Иушеншен, но мало кто сомневался, что это было лишь первым приступом затяжной кампании фиванских агрессоров. Люди Гебту вооружались для битвы, которая, как они знали, должна была прийти на их землю.

Среди пленных, захваченных войсками Усера во время нападения на Иушеншен, выделялись «люди Меджи и Уавата» – нубийские наемники, которые служили в фиванской армии [54] . Начиная с египетских кампаний, направленных против «жителей песков» во времена ранней VI династии, солдаты-нубийцы играли важную роль в египетской военной стратегии, особенно славились нубийские

стрелки благодаря своей храбрости и мастерству. Многие молодые нубийцы знали, что смогут достичь богатства и славы, присоединившись к иностранной армии, а не оставшись на обедневшей родине. Поучительная современная параллель – роль непальских гуркхов в британской армии.

Уават – древняя область между Первым и Вторым порогами Нила, Меджа – между Вторым и Третьим. Этот регион был весьма богат золотом, египтяне эксплуатировали его почти три тысячи лет. Жителей Меджи, полукочевников, они звали «маджаями» и охотно нанимали в свое войско как искусных лучников; со временем они превратились в элитное подразделение телохранителей. (Прим. перев.)

Хотя в ходе конфликтов Первого Междуцарствия, видимо, все стороны в той или иной степени пользовались услугами нубийских наемников, лишь фиванцы сделали их основным элементом своих ударных сил. Целая колония нубийских солдат разместилась в Инерти, на южной границе провинции Фив. Переняв египетские погребальные обычаи, они, тем не менее, сохранили сильное чувство своей национально-культурной уникальности – необычное исключение из правила полной ассимиляции. Статус бравых воинов явно усиливался самим фактом их этнической принадлежности. Во время войны старые предубеждения рассеиваются. Египетская цивилизация менялась изнутри самыми неожиданными способами.

Когда приходит время, приходит человек. Преемник Усера на посту номарха Гебту, некто по имени Тьяути, был тем решительным лидером, лучше которого его повелителям было не найти. Деяния Тьяути по сопротивлению фиванской экспансии стали известны лишь недавно, когда были обнаружены надписи на отдаленном склоне в Западной пустыне. Надпись гласит о героической борьбе, которую он вел, чтобы сохранять доступ Гераклеополиса к дорогам в пустыне, и о его непримиримом противостоянии Фивам. Назвавшись «доверенным лицом царя при узкой двери в пустыню Верхнего Египта» [55] – звание, которым он сознательно противопоставлял себя Интефу и его претензиям, – Тьяути открыто бросал вызов своему противнику из Фив.

Таути, ложная дверь, справа.

Обе стороны знали, что дороги через Западную пустыню, позволяющие сократить маршрут по большой излучине Нила близ Кены, – ключевая цель: окажись они в руках Фив, и Абджу, и весь Средний Египет стали бы уязвимы для нападения; окажись они в руках Гераклеополиса – и опасности подверглись бы главные населенные центры западных Фив.

Должно быть, боевому духу Гебту был нанесен горький удар, когда преемник Интефа Великого на посту правителя Фив, еще один Интеф (популярность этого имени создает серьезную путаницу), захватил контроль над горой, позволяющей наблюдать за главной дорогой через пустыню и успешно перекрывать движение по ней. Ответ Тьяути был незамедлительным и вдохновенным: он просто построил другую дорогу параллельно этой – немного севернее, с конечным опорным пунктом на востоке, на территории Гебту, где было уже безопасно. Как говорил он сам, «Я сделал это, чтобы пересечь холмистый край, который закрыл для нас правитель другой области» [56] .

Таути, надпись в пустыне, строка 2.

Но успех Тьяути был недолгим. Как ни странно, его решительные действия по строительству новой, улучшенной дороги через пустыню стали причиной его собственного краха. Всего в нескольких ярдах от его памятной надписи мы видим другой, намного более короткий текст. Вот все, что он гласит: «Сын Ра, Интеф». Это означало, что фиванцы захватили новую дорогу Тьяути – несомненно, в результате стремительного марш-броска одного из гарнизонов, обосновавшихся в пустыне. Теперь, когда Гебту больше не контролировал Западную пустыню, ничто не стояло

между Фивами и Абджу, административной столицей Верхнего Египта и древним местом погребения царей. В этом контексте новый титул Интефа – «сын Ра» – очень показателен. В отличие от предшественников, ему было недостаточно титула и положения провинциального губернатора или даже правителя области. Теперь он стремился к царскому трону. Требуя от вассалов называть себя древним титулом «царь», Интеф открыто бросал вызов Дому Хети. На кону был ни много ни мало трон Гора.

На линии фронта

Как бы ни были фиванцы уверены в себе, но их противники не собирались отдавать царский трон без боя. После того как гражданская война в Египте была формально объявлена, она тянулась больше века (2080–1970 годы до н. э.), оказывая влияние на жизнь четырех поколений. Военный характер этой эпохи ярко отражается в памятниках. На стенах гробниц мы часто видим сцены с участием воинов; на стелах (плитах, установленных в честь памятных событий) изображено множество людей с луком и стрелами в руках; погребальный инвентарь часто включал настоящее оружие. Никогда прежде египетское общество не было настолько военизированным. Примечательно то, что многие памятные надписи, сделанные обеими сторонами конфликта, позволяют нам восстанавливать ход войны с ее победами и поражениями – как Гераклеополиса, так и Фив.

Обретение контроля над пустынными дорогами через излучину Кены, похоже, стало основным достижением царя Интефа I. В любом случае господство этого самозванца продлилось чуть больше десятилетия – но он, по крайней мере, добился решающего стратегического преимущества, обеспечив основу для дальнейшей экспансии Фив. Его сын и преемник, Интеф II, не терял времени – он принял эстафету и возобновил военные действия с прежней интенсивностью. Его очевидное обаяние и лидерские качества вызывали фанатическую преданность среди его самых близких сподвижников-военачальников. Один из них, Хени, хвалился, что вхож к своему господину «днем и ночью». Такая преданность позволяла сплотить силы для борьбы и обещала скорый успех.

Но прежде, чем Фивы могли обрести уверенность, что одолеют силы противника к северу от Абджу, необходимо было обеспечить южный фланг. Таким образом, первая цель состояла в том, чтобы упрочить контроль Фив над бывшей политической базой Анхтифи. В конце жизни номарха либо вскоре после его смерти местное население уловило зловещие предзнаменования и решило связать свою судьбу с Фивами. Возможно, этому способствовали все еще свирепствовавший голод и общее обнищание. Люди ясно чувствовали, что их будущее будет более безопасным (или менее сомнительным), если они станут преданными сторонниками Интефа II.

В то же время Фивы преуспели в том, чтобы расширить сферу своего влияния на север, захватив три соседних области – Гебту, Иунет и Хут-сехем. Воплощая в жизнь то, на что претендовал его дед, Интеф Великий, Интеф II теперь действительно стал великим повелителем Верхнего Египта и был признан всюду как «Владыка Юга» – семи самых южных областей от Абу до границ Абджу.

В результате к середине царствования Интефа II (около 2045 года до н. э.) северная граница сферы влияния Фив проходила рядом с Абджу. Тавер (провинция Тьени) стал новой линией фронта в гражданской войне, и дороги через пустыню, которые обеспечивали прямой доступ от Фив к Абджу, наконец-то были использованы по назначению. Один из сторонников фиванцев описывает военную экспедицию, которая движется «в пыли», чтобы атаковать Тавер [57] , в то время как другой рассказывает о последующем сражении и изгнании губернатора, верного Гераклеополису: «Я вошел в Абджу, который был [под контролем] мятежника. Я заставил его уйти в [свои] места из сердца города» [58] .

Хетепи, погребальная стела, строка 5.

Джеми, погребальная стела, столбцы 3–4.

Всё это говорит о том, что фиванцы уже перешли от соперничества к реставрации: идея гегемонии Фив могла оказаться гораздо куда более привлекательной, если бы ей удалось объявить династию в Гераклеополисе (которая считала себя законной преемницей монархии Древнего царства) «мятежниками». В этом случае экспансию Фив можно было подать как борьбу с попранием святынь, за восстановление порядка. Представлять власть воплощением благочестия всегда было любимой уловкой пропагандистов Древнего Египта.