Древний Рим. Имена удовольствий

Грез Регина

Я, конечно, вытяну из него все подробности, но, кажется, дело в том, что парню надоело подчиняться и быть домашним песиком при хозяйке. Я всегда подозревала, что у Клодия есть характер и собственное мнение, а Оливия уже привыкла всем руководить и купаться в безмерном обожании. А может этот старый знакомый Септоний как-то на нее повлиял, убедил подругу бросить нищего "стихоплета"? Честно сказать, мне тоже хотелось поскорее вернуться в Рим. Ведь Гай Марий теперь там… И наши дома по соседству, так что же мне делать на вилле Котта.

В Рим! Немедленно

в Рим!

Оливия даже не вышла проститься с нами. На Клодия было жалко смотреть, но он крепился, кажется, из последних сил. У меня тоже на душе кошки скребли. Возничий был невозмутим, его задача заключалось в том, чтобы сопроводить нас до города и доставить повозку в дом Оливии. Один Дакос, похоже, вовсю радовался солнечному дню. Еще бы, на арену его никто не отправит, госпожа не пристает с интимом и вообще добренькая и жалостливая, это он уже раскусил. Не жизнь, а малина… или черешня, здесь ее вдоволь.

Дакос поглядывал на меня испытующе, нисколько не стыдясь своей распухшей щеки и заплывшего глаза. А я злорадно ухмылялась в ответ, довольная, что Гай ему все-таки хорошо врезал. Бедный Гай, как он теперь со своей раненой рукой, что думает обо мне. А если мы никогда больше не увидимся, если его отправят в поход на пару лет, покорять новые просторы для ненасытного Рима? Я же умру от тоски…

Всю дорогу до города Клодий мотал мне нервы, шепча, что этот новый раб, бывший гладиатор, может всех нас легко зарезать и убежать. Главное, ему справится с возницей, а уж свернуть шею хлипкому поэту не составит никакого труда. А что до меня, то, конечно, Дакос не убьет меня сразу, а хорошенько потешится перед этим. Но меня такие разговоры совершенно не пугали, настолько я была подавлена вчерашними происшествиями и тем, что Гай Марий покинул виллу даже не попрощавшись со мной.

Мы прибыли в дом Клодия еще до наступления сумерек. Ну что ж, прощай роскошь пиров: серебро и хрусталь, розовый мрамор и золотые ткани. Прощайте завитые мальчики в надушенных туниках, что обносили гостей большими блюдами с парфянским козленком или фаршированными молочными поросятами, глубокими чашами с дарами моря — лангустами и омарами, речными и морскими угрями, а также с тигровым креветками.

Наверно, никогда мне больше не отведать маринованного зайца под соусом из лука, руты, перца и четырех фиников, а также нежнейшего бисквитно-марципанового десерта — знаменитой «кассаты».

Но в таком случае, привет вам, Элиав и Мапроник! Вы не отощали без своих хозяев? Нет? Ну и отлично! Тогда, привет ячменному супу и салату из капусты и рукколы, привет каше из чечевицы или нута. Ну, наконец-то! Я даже успела соскучиться по серым лепешкам с отрубями! И вообще, я не голодна… у меня болит душа и, кажется, ноет тело… о, нет, только не это, я даже и думать забыла, что со мной такое должно будет приключится. Где тут ближайший гипермаркет с отделом средств индивидуальной гигиены?

Я желаю увидеть полки, забитые всевозможными коробочками и пакетиками, назначение которых известно каждой женщине с определенного возраста. Такой лавки в

Риме, естественно, нет и у меня не хватило ума расспросить Оливию или какую-нибудь из ее более общительных подружек. Вот же досада, понятия не имею, чем обходятся древние римлянки в такие интимные моменты своей биографии.

О, Боги! У меня начались особые дни и под рукой нет никаких средств защиты, зато рядом крутится здоровенный фракиец, а глаза молодого грека сияют неподдельным счастьем. Элиав очень рад меня видеть, это заметно и даже хитрец — Мапроник блаженно улыбается почти беззубым ртом, надеясь на более качественную кормежку. Да было бы за что, в его-то случае!

Я шепчу о своей женской проблеме Клодию, он понимающе вздыхает и предлагает использовать парочку своих стареньких, рваных туник. Я обнимаю своего благодетеля, называю его отцом и братом, моим спасителем и обещаю сочинить в его честь несколько од — по одной за каждую тунику. Дакос смотрит на нас, недобро прищурясь, и меня это начинает раздражать. Навязался на мою голову этот варвар, ну, я уже почти вполне освоилась в Риме и поэту-патрицию прихожусь родней, так что можно и на фракийца смотреть свысока, хотя при его росте мне это было бы сложно.

Я спряталась в своей комнате, привела в порядок все свои личные дела и окончательно захандрила. Ну, что поделать, отсижусь в норе из римского бетона, буду делать вид, что скучаю по Оливии и волнуюсь за Клодия. Кстати, надо забежать к нему перед сном, вывести на откровенный разговор, пусть поделиться наболевшим, может, полегчает.

Элиав занес мне кувшин с подогретой водой и полотенце. Молодец, помнит еще мои привычки и свои обязанности. Мы немного поговорили о том, как наши служащие тут без нас домовничивали, и я даже начала советоваться насчет Дакоса, как последний — легок на помине, появился на пороге моей маленькой спальни. Я напустила на себя самый суровый вид:

— И что вы тут забыли, мужчина?

Ответ раба меня просто вывел из себя, какое нахальство!

— А что здесь делает этот мальчишка? Я его придушу, если он будет ходить к тебе по ночам!

— Элиав принес мне воду для умывания. И я не обязана перед тобой отчитываться, кто и что делает в моей комнате. Знай свое место.

— Мое место рядом с тобой, Госпожа. Ведь я обязан охранять тебя.

— В доме Клодия мне ничего не угрожает. Покинь мою комнату!

— А мальчишка останется?

Мне стало страшновато… за Элиава. Фракиец выглядел очень серьезным и даже злым. Гай был совершенно прав — с этим парнем не миновать забот. Надо срочно напомнить Дакосу, кто тут главный.

— Ты ничего не перепутал? Ты здесь раб и обязан меня слушаться! Если же нет… иди куда хочешь! Может, дать тебе свободу? И правда, хорошая мысль. Ты этого добиваешься, да? Продать я тебя не могу, мучить я тебя не собираюсь, никаких работ для тебя у нас не предусмотрено… что тебе у нас делать? Завтра спрошу у Клодия, как и где правильно оформить бумаги, то есть дать тебе «вольную грамоту».