Древний Рим. Имена удовольствий
Шрифт:
Клодия все еще спал. Да что такое с ним делает по ночам эта знойная римлянка, что у него не хватает даже сил доползти до трапезной! Жив ли он, вообще… Э — э, нашла о ком переживать, ему всякие вкусности доставят прямо на ложе и заботливая Оливия сама положит ему на искусный язычок сладкий финик.
После плотного пиршества Хозяйка виллы предложила мне прогуляться в небольшом дворике, что был удачно затенен масличными деревьями. Женщине хотелось посплетничать, иначе зачем она опять завела разговор о Консуле, и что она хочет от меня разузнать… Или это обычное желание стареющей бездетной тетки
— Любовный послужной список Каррона настолько безупречен, что уже давно пора внести в него коррективы. Значит, ты с ним еще не была?
— Увы! Я не собираюсь запрыгивать на него первой. Да и расстилаться перед ним мокрой тряпкой по первому его требованию тоже не хочу. Пусть он завоюет меня сам, он же военный. Только вот нужно ли ему это…
— Да-а-а… если незримые сети расставлены тонко и аккуратно, в них может попасться даже очень осторожный Зверь!
— Не собираюсь я ставить никакие сети, я уже не верю в победу.
— Ты рано сдаешься, Наталия. Пристало ли вести речи о поражении, проиграв всего одну битву… дерзай еще! Атакуй его снова и снова…
— Вы не зря столько лет были супругой Консула Публия Фракийского, вы многому у него научились… стратегия… тактика…
— А, может быть, он этому научился от меня, кто знает… Итак, ты желаешь получить Гай Мария, получить навсегда, привязать его браком и детьми! Благородная и труднодостижимая цель, но тем слаще будет триумф!
— А кто бы не желал такого великолепного мужчину? Он в самом расцвете зрелой красоты, у него прекрасное тело, завораживающий голос и взгляд, что заставляет мое сердце неистово мчаться навстречу ему. Но вот устроила бы его я в качестве жены, я ведь так мало знаю все ваши порядки и традиции. Я из другого мира… то есть, из другой страны…
— Ах, какие глупости ты говоришь, женщина! Думай лишь о своих удовольствиях и потребностях. А другие пускай приспосабливаются…
— Если бы ты сама кого-то любила, Оливия, ты бы желала тому человеку счастья, и самого лучшего спутника жизни. Ты бы менялась сама ради него и, смирив гордыню, наступала на горло собственным гадким привычкам. Ты бы хотела дышать ради него… Я не знаю, так ли именно я люблю Гая, да и люблю ли, вообще, но я хочу видеть его счастливым. Со мной или без меня… Но, конечно же, лучше со мной!
— Твои слова меня взволновали… я тебе даже завидую, ты еще умеешь думать о ком-то другом прежде себя… если, конечно, не лжешь… нет, ты еще чиста, как голубка. Я завидую тебя, Наталия, я уже так не смогу!
— Что бы я там не хотела, это всего лишь мои мечты…
— Так воплоти их в жизнь!
— Но, что думает об этом Гай Марий…
— Можешь спросить его сама, милая девушка, Консул Каррон еще ночью прибыл сюда и скоро присоединиться к вашей беседе.
Мы стремительно обернулись, чтобы увидеть позади нас двоих мужчин, что успели подойти незаметно:
— О, Септоний! Я рада тебе…
— Приветствую, Божественная! Но я слышал, ты заменила меня на какого-то болтуна? Это правда?
Пока высокий и худощавый, как палка, пожилой римлянин здоровался с Оливией, я, затаив дыхание, смотрела на Гая. Он едва улыбнулся мне уголками губ и мягко сказал:
— Я
— «Как ты отнесешься к тому, что я хочу лечь с тобой в постель совершенно раздетой и заняться любовью… всяческими способами… и так и эдак… ммм… и даже так…»
Но вслух же я не могла это произнести! Я только смотрела на Консула с немым обожанием и молчала, что было для меня совершенно не свойственно. Выкрутиться из этой неловкой ситуации мне помогла Оливия:
— Мы обсуждали народные волнения близ Капуи. Говорят, там случилось восстание рабов и к ним примкнули гладиаторы нескольких школ Казилина. Кто займется усмирением этого сброда? Сенат уже решил, кому доверить самую грязную работу?
Ого! Восстание рабов… Я ничего такого не слышала, но не будет же Оливия сочинять, значит, ходят какие-то слухи. Нет, это не Спартак воду мутит, точно, не он… Спартака при императоре Тиберии еще не было, это другой борец за свободу. Бедняга! Сенат пошлет легион своих обученных головорезов и дело замнут. Но, услышав ответ Хозяйки виллы, Гай Марий заметно помрачнел.
— Такие внутренние войны только позорят армию. Нам не пристало воевать с рабами. Мы солдаты, а не мясники. Пошлют Руфа Цезия и одну его когорту. Думаю, этого будет вполне достаточно, чтобы загнать бродяг в эргастулы.
— А эргастулы — это у вас что?
— Мастерские ремесленников, где используется рабский труд.
— Но ведь среди мятежников есть и гладиаторы, что будет с ними?
— Все они будут жестоко наказаны!
— «Кто бы сомневался… Рим умеет от души ласкать и карать… как и любой Владыка…»
— Гай… а — когорта, это часть легиона, да? А сколько солдат в когорте?
— Сейчас чуть более пятисот пехотинцев и шестьдесят всадников.
— А консул командует одним легионом? А сколько у Рима всего легионов? А все легионы сейчас в Риме или где-то ведут завоевательные войны?
Мы с Гаем еще долго вели увлекательную беседу на тему военной подготовки, а также тактики ведения боя, характерной именно для римского войска. Я немного знала об этом, я кое-что читала, и потом… я же просмотрела не один художественный фильм исторического содержания. Конечно, голливудские сказочки, но построеныто они были на реальных фактах, пусть и порядком приукрашенных. Вообщем, я выражала неподдельный интерес к тому, что было близко любому полководцу и Гай вскоре очень даже оживился.
Мне стало понятно, что он всей пылкой душой болеет за свою Великую Империю и всеми силами желает укрепить ее границы, вместе с тем, я не заметила у Консула особой жажды завоевать как можно больше территории, Каррон скорее хотел сохранить то, что уже есть. Он был на настоящей кровопролитной войне, в отличие от этих жадных и амбициозных сенаторов. Гай смотрел в глаза смерти и терял друзей и соратников… Нет, я уверена, что он не был жестоким и беспринципным покорителем диких народов, а скорее лишь точным орудием в руке суровой воли диктаторов Рима, мечтающих безгранично расширить свое влияние на все близлежащие земли и даже весьма отдаленные провинции.