Древний Рим. Имена удовольствий
Шрифт:
— Господин! Вас очень желает видеть благородная Оливия Котта.
— Что еще за новости?
Я тотчас стиснула руки, желая задушить этого негодяя:
— Значит, к тебе Оливия ходит? А ты врал, что не пускаешь женщин, притворялся таким святошей?!
— Она никогда не переступала порог моего дома. Я не представляю, что могло заставить ее прийти сюда! Следует это узнать.
Гай отвел мои руки и подошел к соседнему столу, собираясь надеть тунику. Мне пришлось последовать его примеру, хотя с гораздо большим удовольствием
Мы вместе появились в зале для посетителей, и я едва сдержала разочарованное восклицание, увидев как изменилась Оливия. На ее щеках не было и следов краски, матрона выглядела постаревшей и подурневшей. Волосы были собраны небрежно, словно укладывались в большой спешке, одежда растрепана. Ввалившиеся глаза лихорадочно блестели на бледном, изможденном лице:
— Гай, уступи мне его дом. Я дам тебе любые деньги, сколько пожелаешь, я согласна на все, только уступи…
— О чем ты говоришь, женщина? — как-то даже притворно изумился консул
Я подбежала к Оливии и едва успела ее поддержать, она почти упала на колени. На подмогу тут же кинулся ее раб, что держал увесистый мешок, видимо, полный монет.
— Что случилась? Ты нездорова?
Но матрона словно не слышала мой вопрос, продолжая умолять Каррона:
— Гай, заклинаю тебя, продай мне его дом, заклинаю всеми Богами. Мне только что рассказали о сделке, я надеялась успеть…
Я вопросительно и строго посмотрела на консула:
— И что ты молчишь? Она же страдает!
Гай только развел руками и плечами пожал:
— А что я могу сделать? Дом Клодия я еще утром оформил на твое имя, заплатил все долги и неустойку. Оливия, ты меня слышишь? Дом принадлежит Наталии, она теперь там хозяйка. Хотя… если согласится стать моей женой, я буду иметь полное право распоряжаться ее имуществом…
Я разинула рот и тут же прикрыла его рукой, я ушам своим не могла поверить. Неужели, это правда… или сладкий сон… Гай собирается на мне жениться? Воистину, воды Тибра побегут вспять!
На какое-то время в просторной комнате установилась тишина, нарушаемая только негромким журчанием фонтанчика. Я, наконец, отвела взгляд от синевы консульских очей и обратилась к Оливии, что в крайне плачевном состоянии присела на низенькую скамеечку, заботливо подставленную рабом.
— Гай, ты не шутишь? Ты, правда, купил для меня дом Клодия?
— Это так.
— И он теперь мой? Удивительно! А его рабы?
— И дом и все имущество поэта, живое и неживое… все принадлежит тебе.
Я была так взбудоражена этой новостью, что даже простила Гаю пренебрежительное отношение к Элиаву и… ну, о Мапронике я и сама была невысокого мнения, сластолюбивый хитрец, что вечно притворяется немощным, но стоит хозяевам удалиться, откуда только берется прыть.
— Наталия, продай мне его дом! — обратилась теперь ко мне измученная женщина.
— Ты все испортишь этой покупкой, Оливия, беда прошла стороной, а дом теперь — наш общий, мой и Клодия, мы будем владеть им вместе. «Какое это все же приятное чувство — владеть собственным домом!»
— Лучше просто пойди к нему и поговори, если он еще жив, конечно… Он тебя так ждет! Только о тебе и говорит, но ведь он мужчина, ему трудно сделать первый шаг. Оливия, он тебя любит и если ты хоть что-то чувствуешь к нему, просто даже дружеское участие — иди и поговори с ним. Если еще не поздно…
Матрона едва ли не бегом покинула нашу комнату. Я от души надеялась, что они смогут с Клодием найти общий язык, умерив личную гордыню, и крикнула в догонку:
— Скажи еще, что никто не превратит его Царство Муз в красильню, так и передай! А я приду позже и мы разделим эту радость…
— Никуда ты не пойдешь!
Гай поднял меня на руки и понес в какой-то совсем другой коридор, а не тот, откуда мы вышли в залу.
— И что ты задумал? Куда ты меня тащишь, мужчина?
— Я буду любить тебя, пока ты не попросишь пощады!
— Это кто еще попросит, надо разобраться. Уверена, ты сдашься первым…
— Как знать… впрочем, если ты снова разомнешь мои ноги, я восстану даже из пепла.
— Я видела у тебя шрам на бедре… это память о прошлом походе, да? Разве консула не должны хорошо охранять, как же тебя могли ранить?
— В меня попала стрела. Рана была очень тяжелой, я едва выжил. Но все позади…
— Гай, спасибо… ты самый добрый, самый лучший…
— Думаешь, я просто так подарил тебе этот дом? Наивное дитя…
— Я буду расплачиваться с тобой до конца жизни?
— Именно так!
Вскоре мы оказались в комнате, что по всему облику служила спальней консула. Простая холостяцкая обстановка, минимум предметов и никаких следов роскоши. Гай опустил меня на ложе и прилег рядом:
— Моя царица…
«Кажется, из Богинь-то меня несколько понизили…» Что это? Меня вдруг неприятно задело воспоминание о Дакосе. Уж о нем-то сейчас и вовсе не следовало думать. Все мои мечты воплотились в жизнь. Рядом любимый мужчина, у меня теперь есть в Риме своя небольшая усадьба и даже (ого!) два раба, а еще, если я не ослышалась, некий полководец собирался предложить мне руку и сердце, но я не буду торопить события. Тем более, есть чем заняться…
Мы долго и нежно целовались. Оливия называла Гая Мария грубым солдафоном, но мужчина оказался щедр и на предварительные ласки. Правда, после моих подсказок, чего уж скрывать. Но я просто и ненавязчиво укладывала руки Гая именно туда, где бы мне хотелось их ощущать. И консул мгновенно перехватывал инициативу. А потом велел мне встать на четвереньки, заявив, что это его любимая поза «львицы». Название мне понравилось… И выполнение тоже…