Древняя русская история до монгольского ига. Том 2
Шрифт:
Все несчастья приписывают они грехам людским, действиям злого духа, и беспрестанно повторяют: «Сиже вся содеявшася грех ради наших».
Ни одного случая не пропускают они, чтобы не присоединить наставления на пользу души. «Виждь-те, братие, коль благ Бог и милостив, говорят они, описав неожиданное избавление Мономаха от опасности, на смиреныя и на праведныя призирая и мьщая их, а гордым Господь Бог противится силою своею, а смиренным же дает благодать».
Или о жизни епископа Феодорца: «И сбышася слово Евангельское на нем глаголющее: ею же мерою мерите,
Любят отечество. При всяком удобном случае напоминают о Русской земле и от души прославляют тех князей, которые делали ей добро. Например:
1125. «Преставися благоверный… христолюбивый Великый князь всея Руси, Володимер Мономах, иже просвети Русскую землю, акы солнце луча пущая; его же слух произиде по всим странам, наипаче же бе страшен поганым, братолюбець и нищелюбець и доброй страдалець за Русскую землю… Святители же жаляще си плакахуся по святе и добром князи, весь народ и вси людие… яко же дети по отцю или по матери, плакахуся по нем вси людие и сынове его».
1173. Летописец, описывая убийство великого князя Андрея Боголюбского, обращается к нему и говорит: «Ты же, страстотерпче, молися ко Всемогущему Богу о племени своем, и о сродницех, и о земле Руськой, дати мирови мир».
Они имеют образование: очень хорошо знакомы со Священным писанием и часто приводят места из него, имеют общие исторические и богословские сведения.
Говоря о внушении Мономаху ангелом мысли идти на половцев, летописец приводит примеры знамений из истории Иерусалима, делает выписки из хронографов: «Аще кто сему веры не имать, да потчет хронографа».
Знают свою историю, что видно из того, что припоминают иногда события прежние.
В особенных случаях заботятся об украшении своей речи; прочтите, например, наставление великого князя суздальского Всеволода сыну Константину, когда тот отправлялся княжить в Новгород в 1206 г., или заключение Киевской летописи 1199 года.
Описывая преемство князей, рождение и смерть, междоусобные войны, набеги иноплеменников, походы, строение церквей, посвящение епископов и кончины их, знамения небесные, — не вникая никогда в причины действий, не предлагая никаких известий о частной жизни, — летописцы наши вообще сухи и однообразны. Но опытный, тщательный и проницательный исследователь найдет в них многие драгоценные черты, нечаянно приведенные или намеченные, по которым может, хотя и с большим трудом, составить очерк времени.
К сожалению, все эти летописи дошли до нас не в первоначальном своем виде, а в сокращениях, более или менее полных, о чем мы с уверенностью можем судить по тому, что, например, в Киевской летописи встречаем многие события суздальские и новгородские, каких нет в местных летописях, и, наоборот, в Суздальской и Новгородской есть известия киевские, какие опущены в Киевской летописи. Наконец, надо заметить, что многие ошибки принадлежат переписчикам.
Сведения бытовые (исторические), сохранявшиеся в летописях и сказаниях, велись и преданием, между князьями,
Например, под 1128 годом летопись вспоминает о происхождении вражды между Ярославичами и Рогволодовичами.
1139. «Лепше ми, говорит сын Мономаха, Андрей, съдумав с дружиною своею смерть на своей отчине и на дедине взяти, нежели Курьское княжение: отец мой Курьске не седел, но в Переяславли; хочю на своей отчине смерть прияти. Оже ти, брат, не досити волости, всю землю Рускую держачи, а хощеши сея волости, а убив мене, а тобе волость, а жив не иду из своей волости; обаче не дивно нашему роду, такоже и переже было: Святополк про волость ни не уби Бориса и Глеба? а сам чи долго поживе? но и зде живота лишен, а тамо мучим есть вечно».
Под 1140 г. летопись вспоминает о походах Мстислава на половцев и о заточении полоцких князей.
1145. О пленении Володаря: «Той же зиме Владислав, Лядьский князь, ем мужа своего Петрока, и слепи, а языка ему уреза, и дом его разграби, токмо с женою и с детьми выгна из земли своея, и иде в Русь. Яко же евангельское слово глаголет: ею же мерою мерит, възмерит ти ся — ты ем Руского князя лестью Володаря, и умучивы и, и имение его усхыти все, его же Бог по неколице днев не призре о нем же бе в задних летех писано».
1147. «Рече един человек (из киевлян, при известии об измене черниговских князей) по князи своем, ради, идем; но первое о сем промыслимы, якоже и преже створиша при Изяславе Ярославиче, высекше Всеслава из поруба злии они, и поставиша князя собе, и много зла бысть про то граду нашему. А се Игорь ворог нашего князя и наш, не в порубе, но в святем Федоре, а убивше того к Чернигову поидем по своем князи; кончаимы же ся с ними».
1148. «Ты наш князь, ты наш Володимер, ты наш Мстислав», восклицают новгородцы, встречая приехавшего к ним Изяслава Мстиславича.
1149. «Се ми хощет быти Ярославча смерть Изяславича», говорит Андрей Боголюбский, подвергаясь опасности в сражении под Луцком.
1152. «Поиде Изяслав от Володимеря, с полкы своими, по королеви дорозе, ею же бяшеть приехал на Андрея на Володимерича с Ярославом Святополчичем, его же и убиша ту у Володимеря».
1154. «Положиша (великого князя Вячеслава) у Св. София, идеже лежит Ярослав прадед его, и Володимер отец его».
1159. «Преставися Борис князь Дюргевич, месяца мая в 2 день, и положиша и братья в церкви святою мученику, юже бе създал отец его Дюрги на Нерли, в Кидекши, идеже бе становище святою мученику Бориса и Глеба».
1170. «Не глаголем же: прави суть Новгородци, яко издавна суть свобожени Новгородци прадеды князь наших; но аще бо тако было, то велели ли им преднии князи крест преступати, или внукы, или правнукы соромляти», и др.
1172. «Богородица церковь десятинная в Киеве, юже бе создал Володимер, иже крестил землю, и дал бе десятину церкви той по всей Руськой земли».
1175. «Горе вам, нечестивии (летописец влагает в уста Андрею Боголюбскому, на которого напали убийцы), что уподобистеся Горясеру».