Древняя русская история до монгольского ига. Том 2
Шрифт:
А что писал ты ко мне о своей досаде, — горе тебе, ибо ты погубил свою душу. Спрашиваю тебя: чем ты хочешь спастись? Будь ты постник, всегда трезвен и нищ, проводи ночи без сна, но если не переносишь оскорблений, не спасешься. Порадовались было о тебе игумен и вся братия, и мы утешились вместе о твоем обретении. Но ты и еще попустил быть твоей воле, а не воле игумена, захотел еще раз быть игуменом у святого Димитрия, хотя никто тебя не принуждал: ни игумен, ни князь, ни я. И вот теперь ты уже испытал…
Пойми же, брат, что Богу не угодно твое старейшинство, и потому Он послал тебе слабость зрения. Но и этим ты не вразумился, чтобы сказать: благо мне, яко смирил мя еси, да научуся оправданием Твоим. Я вижу, что ты самолюбец, и ищешь славы от людей, а не от Бога. Разве я недостоин, говоришь ты, такого сана? чем я хуже, например, эконома или кого другого?.. Пишет ко мне супруга князя Ростислава, Верхуслава, желая видеть тебя епископом в Новгороде на место Антония, или в Смоленске на место Лазаря, или в Юрьеве на место Алексия, и говорит: я готова ради тебя и Поликарпа истратить хотя бы до тысячи серебра. Но я отвечал ей: дочь моя, Анастасия! Дело не богоугодное хочешь ты сделать. Если бы Поликарп остался в монастыре, и с чистою совестью, в послушании игумену и всей братии, в совершенном воздержании проводил жизнь, то не только во святительскую одежду был бы облечен, но удостоился
Так оканчивается первая часть послания Св. Симона, нравоучительная.
Инок Поликарп.
Вот начало его послания к игумену Акиндину:
«При содействии Господа к твоему благоумию слово, пречестный архимандрит всей России, отец и господин мой Акиндин! Приклони же благоприятный слух твой, да возглаголю тебе о житии, деяниях и знамениях, дивных и блаженных мужей, живших в святом Печерском монастыре, что слышал я о них от епископа Симона, Владимирского и Суздальского, брата твоего, и бывшего черноризца того же Печерского монастыря. Он рассказал мне грешному о святом и великом Антонии, начальнике Русских монахов, и о Св. Феодосии, и о подвигах других святых и преподобных отцов, скончавшихся в дому Пречистой Божией Матери: да послушает твое благоразумие моего младоумия и несовершенного смысла. Некогда ты спросил меня, и повелел мне поведать тебе о деяниях тех черноризцев, но сам знаешь мою грубость и не добрый нрав, как я всегда со страхом беседую пред тобою о всякой вещи: мог ли же я пересказать тебе ясно о преславных знамениях и чудесах? Кое-что немногое я сказал тебе от тех чудес, но гораздо более я забыл от страха, и исповедал неразумно, стыдясь твоего благочестия. Посему я понудил себя теперь изложить тебе в письмени о святых и блаженных отцах Печерских, чтобы и будущие после нас черноризцы уведали благодать Божию, бывшую в этом святом месте, и прославили Отца небесного, показавшего такие светильники в Русской земле и в Св. Печерском монастыре».
Некоторые рассказы Поликарпа сопровождаются обращениями к Акиндину и нравственными соображениями. Вот, например, приложение в житии пр. Агапита:
«Такие-то и даже большие дела совершены теми священными черноризцами. И я, воспоминая добродетельное житие их, дивлюся, как доселе умолчаны были великие исправления Св. отца нашего Антония. Если такое светило угаснет по нашей небрежности: то как воссияют от него лучи? Разумею препод. отцов наших Печерских. Но, по слову Господа: несть пророк честен во отечестве своем. Я бы готов написать тебе, честный архимандрит, господин Акиндин, об упомянутых Св. отцах и изобразить — одних чудотворения, других исправления, третьих крепкое воздержание, иных послушание, еще иных прозорливость, как слышал я от твоего собрата, а от моего господина, епископа Симона. Но некоторым кажутся невероятными мои сказания по величию самых дел, а вина их неверования та, что они знают меня, Поликарпа, как грешника. Впрочем, если повелит твое преподобие, я напишу, сколько мой ум постигает и память пособит, хотя и неудачно будет, да оставим написанное будущим после нас пользы ради, как и блаженный Нестор написал в летописце о блаженных отцах: Дамиане, Иеремии, Матфие и Исакие, и как в житии Св. Антония вписаны жития их, хотя и кратко. Я скажу о прежде упомянутых черноризцах ясно, а не в тайне, как сказал уже о других: ибо, если я умолчу, то они останутся забвенными навсегда, и имена их не помянутся, как было до сего дня. Вот я сказал об них в 15-е лето твоего игуменства, а в продолжение 160 лет доселе не было им поминовения. Ныне только, по твоей любви, утаенное сделалось известным, и память любивших Бога присно чтится и восхваляется; потому, что они угодники его, и увенчались от него. И я, грешный Поликарп, исполняя твою волю, державный Акиндин, написал тебе это. Но и еще исповем тебе нечто о блаженном и преподобном отце нашем Григории Чудотворце…»
Другие рассказы Поликарпа, не имеющие подобных приложений в конце, имеют их в начале. Например, житие преп. Марка печерника начинается так:
«Мы, грешные, подражаем древним жизнеописателям, но они употребляли много труда, странствовали в пустынях и горах и пропастях земных, и одних из преподобных мужей, о которых писали, видели сами, а о других — об их жизни, чудесах и богоугодных делах слышали от прежде бывших отцов, и таким образом составили патерик, который мы, читая, наслаждаемся теми духовными словами. Я же, недостойный, и разума истины не постиг, и ничего такого не видел, а только последуя мною слышанному от епископа Симона, написал это твоему отчеству. Я никогда не обходил Св. мест, не видел ни Иерусалима, ни Синайской горы, дабы приложить что-нибудь к моей повести, как имеют обычай украшаться хитрословесники. Я же не хочу хвалиться ничем, как только Св. монастырем
Св. Кирилл Туровский.
Отрывок из слова в первую неделю по пасхе, по переводу С. П. Шевырева.
«В минувшую неделю (т. е. воскресение) все изменилось: небом стала земля, очищенная Богом; обновилась тварь; не нарицаются уже богами стихии… Отселе ад не приемлет в требы младенцев закалаемых отцами; ни смерть не знает уже почести; престало идолослужение; не только спасен человеческий род, но и освятился Христовою верою. Христос один — жертва за всех. Перестал праздник субботе; царствует во днях неделя, день Воскресения. Увенчаем же, братие, царицу дней; принесем же ей драгоценные дары с верою; дадим по силе всякой что может: кто милостыню, беззлобие и любовь; другие девство чистое, и веру правую, и смиренно нелицемерное; иные пение псалмов, апостольское ученье, и молитву с воздыханием перед Богом… Все ветхое конец прияло, и стало новым: как видимое, так и невидимое. Ныне небеса просветились, совлекли с себя темные облака, как вретища, и светлым воздухом исповедают славу Господню; эти видимые небеса — символ небес разумных, или Сионской горницы, соединившей Апостолов. Солнце восходит красуясь и радуясь, землю согревает; так восстал из гроба праведное солнце Христос и спасает всех верующих. Луна уступила честь высшему светилу: ветхий закон — закону Христову. Зима языческого кумирослужения престола, лед Фомина неверия показанием ребр Христовых растаял. Весна красная — то вера Христова, оживляющая естество человека; бурные ветры — грехотвореные помыслы, покаянием претворенные в добро, возращают плоды душеполезные; земля естества нашего, приняв, как семя, слово Божие, рождает дух спасения. Новорожденные агнцы и юнцы бегут с веселием на поля к матерям своим, и пастухи играют в свирели: кроткие из язычников люди, — агнцы, кумирослужители неверных стран — юнцы, возвращаются к святой церкви и сосут млеко ее учения; пастухи — учители Христова стада: они молятся о всех и славят Христа Бога, собравшего волков и агнцев в единое стадо. Деревья распускаются… так мы были прежде древами дубравными, не приносили плода, а ныне привилася к нам вера Христова. Земледельцы, — ратаи слова, приводят словесных юнцов к духовному ярму, погружают крестное рало в браздах мысли, всыпают семя духовное и веселятся надеждами будущих благ. Реки полны вод, совершаются рыбные ловы: так Апостолы, испытав глубину Божия вочеловечения, обретают церковную мрежу, полную ловитвы. Трудолюбивые пчелы летят на цветы и творят медвяные соты: то иноки, которые в пустынях сами себя питают, удивляют ангелов и человеков, и готовят сладость людям и потребное церкви. Наконец, птицы — веселые лики всей церкви… На этот новый праздник Воскресения приносятся разные дары: от языков вера, от христиан требы, от иереев святые жертвы, от миродержителей боголюбная милостыня, от вельмож церковное попечение, от праведников смиренномудрие, от грешников истинное покаяние, от нечестивых обращение к Богу, от ненавидящихся духовная любовь. Войдем ныне и мы, братие, мысленно в Сионскую горницу, где собрались Апостолы и сам Иисус Христос…»
Отрывок из слова на Вознесение:
«На ту гору сам Христос Бог сегодня пришел, и собралися чины всех святых: соборы Праотцов, Патриархов множество, полки Пророков, лики Апостолов, толпы верных. Тут в небесах и на земле готовится торжество Вознесения. Собрались Ангельские силы и Архангельские воинства: одни приносят облака на крыльях ветряных для взятия от земли Христа Бога нашего; другие готовят престол Херувимский. Бог Отец ожидает Того, Кого в лоне Своем имел еще и прежде с Собою. Небеса веселятся, украшая свои светила, готовя их к тому, чтобы принять благословение от Творца, когда он с плотию Своею через их же врата на облака вознесется. Земля радуется, видя на себе Бога явственно ходящего, и вся тварь красуется, просвещаемая от Елеонской горы, которая святостью превзошла Синайскую. Началось песнословие небесное во славу Вознесения; сначала, как громы, раздаются голоса Пророков: вознесися силою твоею, Боже, поем и воспоем силы Твоя. За ними поют Ангелы; патриархи начинают песнь: се Бог наш возносится! Возглашают преподобные, велегласуют праведные. Давид, как старейшина ликов, уясняя песненные голоса, говорит: все языцы, восплещите руками, воскликнете Богу гласом радости, да взыдет Бог в воскликновении и Господь во гласе трубнем. Все голоса заключает Павел и Апостол, присущий также Вознесению не по времени последования сказаний новозаветных, но по вечной мысли тайны Христовой, так ясно открывшейся ему во всех событиях Спасителевой жизни».
«Иисус, произнеся слово утешения, воздвиг руки, благословил их и начал возноситься на небо; Апостолы поклонились ему, и светлое облако подняло его от очей их, и взошел Он на херувимах, и полетел на крыльях ветряных, и вознося с Собою души человеческие в дар Отцу Своему».
Воззвание к народу в заключении слова в неделю ваий:
«Излием, как миро на главу Его, веру и любовь нашу; изыдем любовью, как народы, в сретение ему; сломим гневодержание, как ветви; постелим ему как ризы добродетели; воскликнем молитвами и беззлобием, как младенцы; предъидем милостынями к нищим; восследуем смирением и постом, бдением и блаженным покаянием, и не погубим труда четырехдесятидневного поста, да и в наш Иерусалим внидет ныне Христос».
Начало слова на 5 неделю по пасхе:
«Я надеялся, друзья и братья, на всякую неделю собирать людей более на послушание божественных словес, а ныне прошло менее: если бы говорил я от себя: вы сделали бы хорошо, не приходя (в храм)… Я же возвещаю вам слово, читаю вам грамоту Христову. Когда кто приносит грамоту царскую или княжескую в город подвластным, не допытываются, каков по жизни принесший, богат ли он или беден, грешник ли или праведник; и со вниманием выслушивают только что читается, и заботятся о том, как бы чего не проронить… и если бесчинный человек произведет при том шум, то прогоняют его побоями, как пакостника. Если же для земного царя столько внимания, еще более вы должны оказывать внимание здесь, где Владыка Господь беседует с ангелами. Потому-то умоляю вас, пришедших сюда, — вразумляйте неприходящих, чтобы ходили в храм…»
Из заключения слова:
«Не понимаете, что поется? Научу вас и большему того, если станете внимать и учиться. Если же не будете внимательны, я умолкну, а вы будете осуждены за то, что имели учителя, да не внимали. Не для меня приходите в церковь, — я грешник, — но для евангельской проповеди и апостольскаго учения. Скажите мне, братия, если при восходе солнца станет кто-нибудь закрывать свои глаза с нежеланием увидеть свет и будет говорить: для меня мрак лучше света, — одобрите вы его, или же осудите? То же и слово учения. Божие слово называется в писании светом, при том таким, который выше всякого видимого света. Видимый свет озаряет плотские очи, а тот — душевные. Если бы раздавал я вам каждый день мед или пиво: не стали ли бы вы ходить даже без зова? Вы перегоняли бы друг друга. Но вот я раздаю слова Божии, лучшие золота и дорогих каменьев, более сладкие, чем мед и сот, и вы лишаетесь их, не приходя в церковь! Я порицаю и осуждаю тех, которые не ходят в церковь слушать слово Божие; но вас, приходящих, хвалю и благословляю» и проч.