Древо исчезающих времен
Шрифт:
– В логике тебе не откажешь, – сказал Гаспарян ядовито.
– Ну, ни пуха ни пера, эксперты, – сказал Ивашура.
– К черту! – дружным шепотом ответили все.
Глава 8
Чем ближе они подходили к Башне, тем больше убеждались, что активность ее превысила обычную перед пульсацией. Блуждающие источники радиации – «глаза дьявола» – вспыхивали почти каждые пять минут, правда, все на значительной высоте. Дважды начинались электрические дожди, прижимаемые ветром к стенам Башни. Багровое свечение от стен пульсировало –
Идти стало трудней. Снежный наст утратил твердость, стал рыхлым, влажным, тепловое дыхание Башни уже достигало этих мест. Вскоре в снежном покрове появились прогалины раскисшего грунта, в которых легко можно было завязнуть по пояс и глубже.
В какой-то момент Ивашура вдруг остановился, жестом приказал замереть и прислушался.
– Кажется, начались сюрпризы, чувствуете?
– «Зона», – сказал Гаспарян. – Мы дошли до «зоны», вот и все.
– Какая зона? – спросила Вероника, тщетно стараясь уловить хотя бы посторонний звук, кроме завывания ветра. Ей показалось, что над ними нависла странная призрачная и одновременно тяжелая тень, но это прошло. Осталось ощущение какого-то давления на голову и чувство неловкости во всем теле.
– «Зона ужасов», – пояснил Рузаев терпеливо. – Но это не она. «Зона» обычно начинается в километре от стены, а мы стоим по крайней мере в двух.
– Подождите здесь. – Ивашура прошел вперед с десяток шагов, постоял и вернулся. – Это не «зона» – инфразвук.
– Знакомые штучки.
– Да, это уже серьезно, дальше мы, наверное, не пройдем.
– Что это значит – инфразвук? Извините, что вмешиваюсь…
– Пауки поставили инфразвуковую завесу, – внес ясность вежливый Гаспарян. – Инфразвук, то есть звук низкой частоты, очень нехорошо влияет на организм, поэтому ближе к стене Башни идти рискованно.
– А зачем пауки поставили завесу?
– Не хотят, чтобы кто-нибудь мог приблизиться к Башне. Существует гипотеза, что пауки предупреждают людей об опасности: криками – когда источник опасности локален, инфразвуком – когда опасность… э-э…
– Неизвестно где, – подсказал Рузаев. – Инфразвуком пауки отпугивали нас лишь однажды, когда на месте Башни был еще построенный из паутины конус.
Почва под разведчиками внезапно вздрогнула, по полям прокатился низкий подземный гул.
Эксперты переглянулись.
– Отложим? – с полувопросительной интонацией сказал Гаспарян.
Ивашура на минуту задумался, взглянул на часы и тронул кнопку рации.
– Связь-два, что там у вас?
– Был толчок, – донесся сквозь хрипы и трески эфира тонкий голос диспетчера, – силой три балла. Причины неизвестны. Кто говорит?
– Ивашура.
– Игорь Васильевич, вас искали радиофизики, велели специально передать: плотность полей вокруг Башни растет по экспоненте. Как поняли?
– Спасибо, понял.
Ивашура выключил рацию, щелкнул крышкой дозиметра.
– Хорошо хоть радиационный фон остался прежним, – пробормотал Гаспарян. – Предлагаю вернуться за вездеходом.
– Потеряем время, – сказал Ивашура. – Попробуем подползти еще на пару сотен метров, насколько хватит сил терпеть инфразвук. Вероника, тебе
Девушка хотела было возразить, но уловила холодный блик в глазах Ивашуры и сдержалась.
– Хорошо. Что я должна делать?
– Ждать нас. Вот тебе вторая рация, настроена на общую волну. В случае нашей… Впрочем, мы вернемся, жди… – Он повернулся к экспертам. – Надевайте инфраоптику, попробуем пойти с ней.
Они надели приборы ночного видения, похожие на очки-консервы с резиновыми окулярами и гибкими дугами.
– Ух, здорово! – не выдержал Гаспарян и прищелкнул языком.
– А мне можно? – робко спросила Вероника.
Ивашура без слов помог ей надеть очки. Взору девушки открылась волшебная картина, расцвеченная всеми оттенками коричневого, алого и вишневого цвета.
Башня сияла белым накалом, так что на нее было больно смотреть. Почва и лес вдалеке были черными или темно-коричневыми, и в этой черноте проглядывали багровые дорожки, прожилки, ручейки, нити, бесформенные пятна…
Ивашура первым разобрался в цветах: пятнами были нагретые участки почвы, дорожками и ручьями – насыпи и гребни пластов вспаханного поля, а вот прожилки и нити… Он шагнул к ближайшей нити, нагнулся, сорвал инфраочки и хмыкнул:
– Паутина!
Гаспарян проследил за нитью паутины и пробормотал что-то по-армянски.
– Пошли, – спохватился Ивашура, снова натягивая дугу очков. – Потом разберемся, что начали строить… – Он не договорил.
По полю плавно мчался багровый шарик, а за ним оставалась тонкая красная нить.
– Паук! – ахнула Вероника. Ивашура сжал ей пальцы, призывая к молчанию, передал Гаспаряну лазер. Потом, не отрывая взгляда от бегущего пятна, достал на ощупь метатель сетки-ловушки, прикинул, куда выкатился шар, и побежал наперерез.
Вероника хотела было крикнуть: «Игорь!» – но вовремя зажала рот ладонью. Гаспарян зачем-то снял с плеча двустволку и взвел курок. Рузаев быстро достал из-под полы кинокамеру и припал к видоискателю. Гаспарян одобрительно похлопал его по плечу.
Чтобы приблизиться к пауку, не сбавляющему скорости, надо было углубиться в зону, где мощность инфразвука возрастала, но Ивашура не замечал влияния инфразвукового излучения. Когда до паука оставалось около десяти метров, он в два приема вскинул метатель и нажал на спуск. С щелчком пружина метателя выбросила сетку, и та, в падении разворачиваясь в плоскость, накрыла круглое светящееся в инфракрасном диапазоне тело паука. И… ничего не произошло! Паук резко затормозил и замер.
Ивашура тоже остановился, ожидая чуть ли не разряда бластера, потом сорвал инфраочки. Он не сразу привык к темноте, но понял, что действительно поймал паука. На гладком черном теле с невидимыми сейчас ногами выделялись белесые, громадные, без зрачков глаза, внимательно и с недоумением, как показалось Ивашуре, разглядывающие человека.
Эксперт колебался всего мгновение. Он относился к тем людям, действия которых тем эффективнее, чем труднее ситуация, которые умеют из хаоса мыслей выуживать наиболее оптимальную, мгновенно собраться и принимать решения, основываясь иногда только на показаниях интуиции. В данный момент Игорь вдруг отчетливо понял, что паук не опасен.