Древо исчезающих времен

Головачев Василий Васильевич

– Понятно. Ну ладно, дело прошлое. Я побежал, меня ждут. Заходи к нам, если освободишься. Кстати, у нас с Люцией дочь, назвали Алевтиной. Люция ушла из бригады, и мы с ней поженились.

Евгений сжал руку в кулак, вскинул вверх прощальным жестом и пошел прочь.

Павел остался стоять, оглушенный новостью, потом медленно двинулся в свой кабинет. Там записал появившиеся мысли на кристалл, прочитал поступившие по запросам сообщения, а сам вспоминал Люцию, пытался представить, какой она стала, какая у нее дочь, почему она вышла за Баранова… Сколько лет они были вместе, в одном отряде, изо дня в день, и каждый раз она была разная: то ласковая

и нежная, то чужая и недобрая, дразнящая и насмешливая, ранимая и беспомощная, твердая и сильная, капризная и нетерпеливая… Так и осталось загадкой, какая она настоящая. Был прав поэт, утверждавший:

У каждого свой тайный личный мир. Есть в мире этом самый лучший миг. Есть в мире этом самый страшный час. Но это все неведомо для нас…

И до сих пор личный мир – тайна и долго будет еще оставаться тайной для других. К Люции эти строки, пожалуй, применимы. Почему она вдруг потеряла интерес к Павлу после стольких встреч? Почему Евгений, Женька-простейший, которого она вообще не замечала, вдруг стал ее мужем? Вечный неудачник и неумеха, простой до кретинизма, хороший математик, но плохой спортсмен, худой и нескладный, – и рядом Люция, эффектная, красивая, уверенная в себе… Трудно представить! Невозможно представить! И тем не менее – факт! Факты – упрямая вещь, как говорил мудрец. Правда, выглядит он уже не интеллигентным хлюпиком в очках, возмужал, пополнел… Ее влияние?..

Павел очнулся, взглянул на часы и заторопился. Пора было идти в экспертный отдел Академии наук.

Вечером он пошел ужинать в ресторан «Золотой плес» в Брянске. Вспомнил друзей, с какими некогда бывал здесь, много раз – с Люцией, поразмышлял о своей работе, по обыкновению разложил всю полученную информацию по полочкам. Загадок набралось достаточно, чтобы вырисовался один любопытный вывод, и утром он решил встретиться с комиссаром. А когда заканчивал ужин, подумывал, не позвонить ли Евгению, к которому его влекло болезненное любопытство (муж Люции, надо же!).

Баранов позвонил ему сам, прямо в ресторан. У Павла на столе выросла красивая свеча эмкана, развернулась в объем видеопередачи, и он с удивлением увидел перед собой физиономию Евгения Баранова.

– Приятного аппетита, – жизнерадостно улыбнулся испытатель. – Ты не появился у нас, вот я и звоню. Люция жаждет тебя видеть, а также услышать интересный рассказ, и у нас мелькнула мысль: не покажешь ли нам с ней Ствол? Ночью я его еще не видел, как и Люция. А потом посидим где-нибудь, поболтаем.

Павел молча разглядывал лицо бывшего приятеля, настораживаясь все больше, но чувств своих не выдал. Кивнул спокойно:

– Почему бы и не показать. Где вас подобрать?

– Да мы недалеко, возле второго Брянского метро. И одеты соответственно.

– Ждите, буду через несколько минут.

Виом свернулся в нить, погас.

Павел, задумчиво склонив голову, смотрел на стол, пытаясь найти причину внезапного интереса Баранова к хронолаборатории, потом промокнул губы и встал. Через четверть часа он подогнал к метро комфортабельный куттер класса «сапсан».

Евгений и Люция ждали его в полумраке за живой изгородью из голубых елей. Баранов был одет в серый кокос, Люция – в светящийся спортивный уник, и Павел, знавший ее нелюбовь к спорту и облегающей одежде, еще больше подтянулся.

– Привет, инспектор. – Люция

чмокнула его в щеку. – Ты, как всегда, подтянут, силен, в форме. Мы тебя не отвлекаем от работы? Мне кажется, идея чудесная – взглянуть на Брянскую хронолабораторию сверху. Нас туда пропустят?

– Обижаешь, – сказал Павел, прислушиваясь к своим ощущениям, но не решаясь последовать внутреннему совету отказаться от полета. Подумал: успею предупредить Ромашина, если что…

Семейная пара залезла в куттер, Жданов занял место пилота, и они взлетели.

Четверть часа прошло в необязательных разговорах, воспоминаниях, охах и ахах Люции, восхищавшейся ночным пейзажем.

Куттер бесшумно скользил в ночи, обгоняя редких попутчиков, видимых только по мигающим габаритным огням. Под ними проплывали россыпи цветных искр, пятна и полосы света – поселки и кемпинги, зверофермы и фабрики биосинтеза, станции магнитопланов, спортивные базы, дома отдыха, культурные центры. Рассасывание городов уже достигло той степени, когда концентрация зданий воспринималась как отклонение от нормы, и поверхность земли с высоты в три километра напоминала один колоссальный парк, город-лес. Лишь изредка в сиянии и мерцании огней протаивали темные провалы: реки и болота, острова не тронутого цивилизацией леса, заповедные и туристские зоны. На юге постепенно меркло, исчезало за горизонтом голубоватое зарево – центральный район Брянска с его памятниками старины. В нескольких местах подпирали небо белые спицы лифтов, двигаясь назад, исчезая на фоне более яркого свечения каких-то сооружений. На севере, куда стремился куттер, из-за горизонта вырастала ровная белая колонна, утопающая в разноцветном облаке света. Колонна росла быстро и вскоре заслонила собой четверть небосклона.

– Что это? – прошептала примолкшая было Люция.

– Башня хроноквантового ускорителя, – ответил Павел, жалея, что согласился на эту прогулку. Он так и не понял, чем Баранов поразил Люцию до такой степени, что она вышла за него замуж и даже родила дочь. – Мы называем ее для краткости Стволом.

Куттер поднялся выше и медленно поплыл к исполинской трубе, до которой оставалось километров восемь. В кабине раздался писк вызова, замигал алый огонек индикатора. Павел нажал кнопку связи.

– Борт-икс, вы вошли в запретную зону, запретную зону! – прозвучал характерный голос автомата. – Вход только спецмашинам. Назовите код, ваши позывные, паспорт отдела.

– Код сто семь, инспектор отдела безопасности Павел Жданов, группа «Роуд-аскер».

Через секунду послышался ответ:

– Вход разрешен.

«Сапсан» продолжал двигаться дальше.

– Как строго! – сказал Евгений. – Это и есть тот самый хроноускоритель? По-моему, совсем недавно я видел видеопередачу с места происшествия. Но в натуре это… – он поискал слово, – более серьезно. До сих пор неизвестно, что произошло?

Куттер завис над вершиной белой колонны. Пилотам показалось, что они заглянули в глубокий, со светящимися стенами колодец. Вершина Ствола была слегка размыта и дрожала, будто накрытая шапкой нагретого воздуха.

Павел поднял голову и увидел в зените розовое пятнышко света, похожее на летящую по ветру светящуюся паутину. Его вдруг пронзило острое ощущение опасности, будто некий исполин равнодушно навел ему в спину излучатель и положил палец на спуск. В тот же момент колонна под ними загорелась дрожащим желтым светом, гулкий удар обрушился на ушные перепонки, куттер подбросило вверх на добрый десяток метров. Люция ахнула.