Древо исчезающих времен
Шрифт:
Павел кивнул.
– Под угрозой жизнь многих тысяч людей, и надо спешить с расследованием причин катастрофы.
Натолкнувшись снова на предупреждающий взгляд Ромашина, Павел пришел к окончательному выводу: существуют два горизонта работы отдела безопасности – официальный, якобы секретный, но доступный разведке тех же «санитаров», и горизонт «глубокого залегания», известный лишь немногим доверенным лицам. Этот разговор с директором УАСС вмещался в рамки официального действия, в меру стандартного и предсказуемого.
– Под угрозой существование цивилизации – вот как стоит вопрос! Связь между странными
Павел выдержал еще один быстрый оценивающий взгляд, но за него ответил Ромашин:
– Справится, я в него верю.
– Необходимо сделать все возможное и невозможное, чтобы предотвратить грядущие катастрофы. Покажите мне оборудование Центра и его структуру, – обратился Костров к Ромашину.
Инспектор остался стоять с молчащим Златковым.
– Ну и ну! – пробормотал Павел. – Час от часу не легче!
– Он еще слабо сказал, – тихо произнес Златков. – Под угрозой существование Вселенной, а не только земной цивилизации! Я боюсь, как бы хронобур не провалился к самому моменту образования нашего Мироздания! Кстати, по последним выкладкам расчетной группы, Ствол ушел и в будущее.
– Ну и о чем это говорит?
– Это открытый хроноклазм, вариант которого никем не просчитан. Ни один запуск хроноускорителя в будущее до катастрофы не дал положительного результата. «Вязкость» времени в направлении будущего оказалась такой, что хронобур выталкивался из времени, как пробка из воды.
Павел помолчал, глядя, как Ромашин что-то рассказывает Кострову.
– Вы как-то сказали, что у вас разработана собственная гипотеза о причине катастрофы…
– Не отрицаю, говорил… Разве Марич не отбил у вас охоту выслушивать бредовые идеи?
– Напрасно вы о нем так…
Начальник Центра пожал плечами.
– Не судите пристрастно о наших отношениях. Он меня не любил, это верно, да и я его не жаловал за несдержанность, излишнюю категоричность, но он прекрасный специалист… был. Жаль, что он пошел на этот безумный шаг без подготовки.
– Вы не ответили.
– Извольте. Но прежде я кое-что вам покажу. – Златков, не оглядываясь, пошел из зала. Павел вынужден был последовать за ним.
Они спустились на этаж ниже, где начиналась епархия инженерно-технического корпуса, свернули к лаборатории Полуянова.
Инженер в компании своих единомышленников, как всегда, возился у стола с недвижным телом конкистадора, одетый в серый комби техперсонала. Увидев Златкова и Жданова, он оторвался от работы и кивнул на один из стандартных с виду боксов, в которых можно было создавать любые условия для испытаний технических устройств или управлять процессами дистанционно.
Златков вошел в бокс первым, полусогнувшись – высота двери достигала лишь полутора метров. За ним последовал Павел и инстинктивно отшатнулся: показалось, будто он оглох и ослеп одновременно. Но это была только реакция его нервной системы на сенсорную депривацию: бокс обладал абсолютной защитой от внешних излучений.
Златков остановился посреди тесноватого помещения с верстаком у стены и комплектом разнообразного оборудования, искоса глянул на замершего в напряженной позе Павла.
– Проходите, инспектор. Этот уголок Центра организован таким образом, что о его существовании знают всего четверо, вы будете пятым. Бокс окружен фазированной вакуум-оболочкой и нейтронным изолирующим слоем.
– Зачем? – Павел наконец отошел от крышки люка и прислонился к стене, похожей на шкуру слона.
– Чтобы нас никто не мог подслушать.
– В том числе «санитары»?
– Значит, вы знаете? – В бокс вошел комиссар безопасности Ромашин.
Полуянов за его спиной подмигнул Павлу и вышел, аккуратно закрыв за собой люк.
– Что ж, тогда мы не ошиблись в вас, – продолжал Ромашин. Он прошел к верстаку, примостился в уголке. – Прежде всего прошу прощения за те неудобства, которые вы испытали за время своего расследования. Особые извинения – за инцидент на территории зоны, когда на вас напали. Но мы не вмешивались до последнего мгновения, веря в ваш профессионализм и…
– Чтобы не выявлять степень своей осведомленности о деятельности «санитаров», – угрюмо закончил Павел.
– Браво! – кисло сказал Златков.
– В надежде, что наша помощь не понадобится, – невозмутимо продолжал Ромашин. – И надежды наши оправдались: вас выручили другие… защитники.
– Кто был тот черный всадник?
– А вот на этот вопрос я не отвечу, потому что и сам не знаю ответа. Черные всадники – мы называем их хронорыцарями – появляются в поле зрения очень редко. По всей видимости, они свободно уходят в Ствол и выходят из него. Но как это происходит, наблюдать не удалось. На контакт с нами они не идут. Хотя явно симпатизируют. Не то что «санитары». А теперь профессор Златков введет вас в курс реальных событий, которые имеют место, а я обрисую ваше положение. После этого вы зададите вопросы, накопившиеся у вас во время следствия… если они еще останутся.
Златков, равнодушно прислушивающийся к речи комиссара, пристроился рядом, все еще не глядя на Павла, пожевал губами.
– Начать, мне кажется, следует вот с чего… Шотландский физик Хью Эверетт Третий в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году от Рождества Христова написал диссертацию на тему: «Формулировка квантовой механики на основе понятия «относительного состояния», где изложил метатеорию «Фрактала времен», в которой Вселенная в каждый микромомент времени ветвится на параллельные микромиры. Каждый такой мир представляет собой некую комбинацию микрособытий, которая могла бы реализоваться вследствие вероятностной изменчивости мира. Другими словами, каждый такой мир – как бы ветвь колоссального Древа Времен, развивающаяся в момент ответвления уже по своим законам. Таким образом, эвереттовский «Фрактал времен», или «хронодендрит», «Древо Времен», «Фрактал Хроноса» – названий много – и есть наша Большая Вселенная, реализующая все возможные варианты движения материи. Вы следите за моей мыслью? – поднял Златков меланхоличный взгляд на Павла, и в глубине его глаз мелькнул ироничный огонек.