Дротнинг

Фёдорова Екатерина

Кейлев помедлил, прежде чем ответить. Потом заявил чуть ворчливо:

— Какой отец не захочет помочь своей дочери, великий Локи? К тому же конунг Харальд когда-то сам велел передать эту цепь Сванхильд.

Черноволосый в ответ заметил до странности весело:

— Глупо лгать тому, кого называют отцом лжи. Ты хотел, чтобы дочери пришлось за тебя заступаться, когда сюда явится Харальд. Верно? Мой внук, придя на драккар и не найдя своей жены, первым делом начал бы допрашивать ее родичей. Прямо тут, на палубе,

под которой она спрячется. Однако все знают, какой у дротнинг нрав. Она крикнет, взмолится, Харальд окажет ей милость… вот и помирятся!

Кейлев, опять помолчав, сухо бросил:

— В этом дурного нет. Моя дочь в тягости. А лучшего мужа ей все равно не найти.

Локи усмехнулся и перевел взгляд на окаменевшую Забаву. Сказал тихо:

— Ты сделала много добра для моего рода, дротнинг Сванхильд. Да еще и сама вошла в него. Как родич родичу… вижу, тебе нужна помощь. Я тот, кто ходит по разным местам, не касаясь троп и дорог. Хочешь уйти из Упсалы в иные края? Для этого тебе не понадобится драккар с хирдом. Просто возьмешь меня за руку — и окажешься там, где захочешь.

Это прозвучало так неожиданно, что Забава судорожно вздохнула, не отводя глаз от Локи. И сразу же вспомнила Ладогу. Ивы над берегом, стены городища над склоном холма, у подножия поросшего ежевикой и малиной…

Значит, можно туда вернуться? Увидеть родину, снова услышать слова знакомые? Вот так просто. Подать руку и уйти?

Но следом у Забавы мелькнуло — вернуться, может, и просто, да только дед у Харальда не прост. И в своих задумках этот родич Харальда будет похитрей Кейлева раз в десять. Если не в сто.

— За доброту твою спасибо, Локи Лаувейсон, — уронила наконец Забава, пригнув голову. — Одного не пойму — тебе-то какой с этого прок? К чему тебе идти против Харальда, помогая мне?

Локи чуть прищурил глаза, словно потешался тайком. Но ответил спокойно, медленно:

— Сигюн, моя жена, попросила, чтобы я тебе помог. Это она сделала так, чтобы тебя украли, потом привезли Харальду… и сейчас Сигюн считает, что мы тебе задолжали. К тому же ты оскорбила Харальд глупыми словами. И от твоего непокорства он может вконец озвереть, а тогда все кончится плохо. Или ты хочешь увидеть, как мой внук умеет расправляться с бабами?

— Это прошло, — выдохнула Забава. — Харальд сам сказал…

Она осеклась, а Локи вскинул черные соболиные брови. Заметил:

— Да, это прошло. И я бы не хотел, чтобы это вернулось. Впрочем, если хочешь остаться — оставайся. В конце концов, теперь любая сможет родить моему внуку сыну. Не ты, так другая девка.

Он смолк, улыбнувшись по-доброму. Кейлев, переведя взгляд на Забаву, быстро объявил:

— Даже если ты с ним уйдешь, Сванхильд, конунг Харальд этого так не оставит. Он будет тебя искать. И найдет, рано или поздно. Не делай глупостей. Здесь ты дротнинг.

А кем будешь в том краю, куда уйдешь?

— Свободной, — тихо проговорила Забава.

И стиснула цепь так, что золотые кольца впились в ладонь. Бросила, внезапно охрипнув:

— Тебя я с собой не зову, отец.

— Бросаешь на растерзание Харальду? — ворчливо спросил Кейлев. Но тут же пожал плечами, сказал степенно: — Хотя я пожил достаточно. Об одном прошу — возьми с собой Болли. Он и присмотрит за тобой, и сам выживет.

Неужто Харальд их убьет, с сомнением подумала Забава. Не простит ее родичам, что они видели, как она уходит — да не остановили? Харальд жесток, однако справедлив…

Во всяком случае, прежде был таким.

Сидевший под палубой Локи вдруг улыбнулся, но промолчал. А Забава, глянув на него, решила — лучше забрать родичей с собой. И страшно за них не будет, и никто Харальду не расскажет, что тут случилось. Вот только Неждана…

Может, она захочет остаться тут?

Надо бы ее спросить, подумала Забава.

И не только ее, вдруг мелькнуло у Забавы. А следом она припомнила уроки Гудню — и то, что говорил Харальд в иные мгновенья. Даже то, как он при этом держался, вспомнила.

— Благодарю за вергельд, что ты мне предложил, Локи Лаувейсон, — обронила Забава, стараясь произносить слова поровней, несмотря на пересохшее горло. — Но всех моих бед бегство не искупит. Добавь сюда еще одну свою милость, и мы будем в расчете. И потом я всякому скажу — нет честней человека…

Локи блеснул зубами в усмешке, Забава сбилась. Но тут же упрямо поправилась:

— Скажу всякому, что на всем Севере нет честнее йотуна, чем великий Локи Лаувейсон!

Локи хмыкнул. Заявил негромко:

— Говорить тебя все-таки научили. Учтивые речи, отвага… а если я откажу тебе в этой милости?

— Тогда я никуда с тобой не пойду, — бросила Забава, ощутив, как сильно забилось вдруг сердце. — За немалые беды и вергельд положен немалым. А половинная расплата никому не сделает чести… ни тебе, ни мне.

Несколько мгновений стояла тишина. Локи смотрел на Забаву. Тонкие, ярко-алые губы великого турса змеисто изгибались в усмешке. Забава глядела на Локи, часто дыша…

— Что милость ты хочешь получить от меня? — спросил наконец Локи.

Поспешай не спеша, быстро и жарко подумала Забава, почти задохнувшись от волнения. И ответила нарочито медленно:

— Я хочу поговорить с одним человеком. Но тайно… так, чтобы об этом не узнал Харальд. Вот и все, великий Локи.

— И все, — пробормотал Локи. Поинтересовался бесстрастно: — А потом ты все-таки уйдешь?

— Да, — выдохнула она.

Локи помолчал. Затем уронил:

— Имя.

— Асвейг, — ровно ответила Забава.

Кейлев, замерший рядом, тут же недовольно возразил: