Дротнинг
Шрифт:
Больше он ничего не сказал, и Забава посмотрела на него уже удивленно. А Болли, не сводя глаз с помоста, на котором застыли Харальд, Свальд и Асвейг, спокойно бросил:
— Жаль, отсюда мы ничего не увидим. Разве что крик какой услышим. Но Гейрульф не Убби, он орудовать левой не приучен. Я вот думаю — может, вызвать Убби на хольмганг, как только он с Гейрульфом закончит? Причина есть, да немалая.
Кейлев нахмурился, но промолчал. Зато спросила Забава:
— Какая причина?
А следом устыдилась дрожи в своем
— Когда ты на стол волчицей запрыгнула, — пробормотал Болли, не отрывая взгляда от помоста, — Убби первым к столу подбежал. И нож над тобой занести успел. Еще немного, и ударил бы. Не останови его тогда конунг… ага, вроде начали.
С той стороны возвышения, на котором стоял Харальд, отстраненный и чужой, больше ни разу не обернувшийся к Забаве — долетел несвязный вопль.
Будет нелегко, подумал Гейрульф, спрыгнув с помоста.
Но мыслей о смерти он себе не позволил. Перед боем, да еще таким, думать об этом не следовало.
Затем Гейрульф спокойно расстегнул плащ. Скинул его на затоптанную траву, уложил поверх ножны с мечом. И спросил, взглянув на Убби:
— Рубахи снимать будем?
Хирдман, готовившийся к бою на другой стороне людского круга, в ответ посмотрел с ненавистью. Процедил сквозь зубы:
— Думаешь, твоя рубаха тебе еще пригодится?
Гейрульф промолчал. Чуть ослабил свой ремень, сгорбился-выпрямился. Потом качнул и крутнул головой, разминая хребет — и пошел к середине круга мягкими шагами, прокатывая всю стопу в мягком сапоге по земле.
Убби двинулся ему навстречу. В левой руке у хирдмана был зажат кожаный ремень, поданный кем-то из мужиков.
Они встретились посередине. Гейрульф, встав в шаге от Убби, вскинул правый кулак на уровень груди, повернув его тыльной стороной к противнику. Тот тоже поднял изуродованную кисть со скрюченными пальцами.
Запястья сошлись наперекрест.
В лицо Убби Гейрульф теперь не смотрел. Уставился на его широкие плечи, покрытые коричневой рубахой, по вороту обшитой полосой алого шелка. Глядел, подмечая каждое движение левой руки Убби. То, как он держит локти.
Крупные руки хирдмана двигались с небрежной точностью. И в уме у Гейрульфа промелькнуло — бить первым нельзя. Мужик ловок, несмотря на то, что выглядит кряжистым увальнем. Да еще леворукий. Надо ждать его удара. Ждать, когда тот откроется…
Хирдман накинул на скрещенные запястья петлю ремня.
Затем оба мужика, помогая друг другу, обернули концы кожаной ленты вокруг запястий. Застегнули — и взялись за ножи.
— По моему слову, — уронил Убби, глубоко и часто дыша.
Гейрульф кивнул, разворачиваясь вполоборота и выставляя правое плечо вперед. Следом вскинул нож перед собой — острием вниз, прикрывая горло.
Убби тоже поднял клинок, но занес его над правым локтем Гейрульфа.
Тускло блеснули два лезвия.
Над войском, стоявшим вокруг, прокатывались
— Давай!
И ударил первым, дернув вниз правый кулак Гейрульфа, примотанный к его искалеченной ладони. Ударил, целя в правое плечо противника.
Гейрульф, смотревший на плечи хирдмана, стремительно присел, выкинув левую руку. Принял удар чужого клинка на заднюю сторону лезвия. Звонко ударило железо об железо…
А Убби тут же поддался вперед. Нож его проехался по клинку Гейрульфа, скрежетнуло — и хирдман в коротком замахе, который и глаз-то не успел уловить, рассек тому плечо. Над ключицей, глубоко. Хлынула кровь.
Гейрульф качнулся назад, но запоздал.
Гейрульф качнулся назад, прогибаясь в поясе. Но запоздал. Успел только ткнуть Убби в ответ ножом. Метил тому в шею, однако хирдман уклонился и обухом ножа отбил чужой выпад. Быстро, стремительно.
Правда, лезвие все-таки чиркнуло по левой руке Убби, оставив на предплечье косую рану.
Жарко забубнила толпа. Серое небо вдруг показалось Гейрульфу слишком темным — а Убби снова ударил. Но на этот раз Гейрульф не успел поймать его нож своим клинком. Только присел в самый последний миг…
И вместо того, чтобы располосовать ему шею, Убби раскроил щеку. До зубов, над которыми в ране показалась скуловая кость. Гейрульф покачнулся.
Кто-то в толпе сразу проорал:
— Давай!
Вопль вышел не слишком разборчивым — или это боль уже туманила Гейрульфу разум, утопив мысли в тошнотворном дурмане? С кровью, ручьями текшей по нижней челюсти, шее, плечу, груди, уходила и сила.
Взамен ей, мгновенно, раскатистой волной, по коже и жилам холодом хлестнула слабость.
Да пошло оно все, вспышкой молнии пролетело вдруг у Гейрульфа. Подыхать, так…
Но и Убби не увидит смерти Асвейг! Не порадуется ее корчам в петле!
А следом Гейрульф рванул локоть правой руки в сторону — чтобы хирдмана повело вслед за сцепленными запястьями. Нож Убби тут же метнулся вперед. И Гейрульф, не пытаясь его отбить, уже видя, куда летит чужой клинок, качнулся к Убби всем телом. Вбил лезвие своего ножа ему в глазницу…
Тут же ощутил, как по шее холодом прошлась чужая сталь.
Хорошо хоть, на эйнвинги не положено бить ниже сцепленных рук, угрюмо подумал Харальд, глядя на все с высоты помоста. Стало быть, животы они друг другу не вспорют. И можно не опасаться того, что потянет принять жертву.
В висках постукивал пульс. Мир для него все больше серел, выцветая до мешанины серных, черных и белых тонов. Только на людях переливались кроваво-алые тени, особенно на этих двух — Гейрульфе и Убби. В уме текли мысли, которые Харальда не радовали. О том, что рабов в крепости полно, и есть кому вспороть брюхо…