Дрозды. Последний оплот

Андриенко Владимир Александрович

– Как дезертировали? Сбежали к белым?

– А кто знает, куда они сбежали, браток. Да разве только отсюда бегут? Три дня назад, говорят из запасного полка, больше тридцати ушло. Пробовали организовать погоню. Куда там.

– Ушли?

– Как не бывало. Мне посты менять некем. Люди по пять-шесть часов стоят. И это на охране станции! Смекай, браток!

– А ты сам из каких будешь? – спросил мотоциклист.

– Я? Уже три месяца в роте охраны состою в должности комвзвода. Сам-то я нездешний. Домой пробирался. Да застрял в Ростове.

–

А дом где?

– На Волге. Думал уеду сразу. Но такое началось! Пришлось записаться добровольцем в местную армию. Когда все это кончится?

Мотоциклист сослался на занятость и завел свой мотоцикл. Пожал руку начальнику охраны и спокойно уехал.

Расчет Войналовича был верен. На человека в кожаной куртке на мотоцикле внимания никто не обратит. Главное чтобы у него самого нервы не сдали. Но юнкер Прицкер был отчаянно смелым человеком…

Штаб Дроздовского полка.

30 апреля 1918 год.

Вечер.

– Господин полковник! Юнкер Прицкер!

– Так это вы тот самый мотоциклист! Полковник Войналович много говорил о вас. Вы недавно среди нас?

– Две недели, господин полковник.

– Потому я вас и не знаю, юнкер. Что привезли из разведки?

– Я объехал Ростов, господин полковник. Заставы красных миновал спокойно. Они и не подумали меня останавливать. Прокатился по центру города. Был на вокзале.

– Видели бронепоезд?

– Так точно, господин полковник. Бронепоезд с двумя 3-дюймовыми орудиями и 10 пулеметами. Но у них проблемы с персоналом. Дезертирство.

– Расположение штабов? – спросил Дроздовский.

– Штабы красных вокруг вокзала, – юнкер подошел к карте, разложенной на столе. – Вот здесь. Здесь же большинство пулеметных точек. Но охрана несется кое-как. Дисциплины, насколько я заметил, нет никакой.

– А что на заставах?

– Заставы есть на путях к городу. Но это обычные стрелки. Ни орудий, ни пулеметов я не видел. Группы пехотинцев по 15–20 человек. Однако, как я уже докладывал, службу несут плохо.

– Много ли красных в городе по вашей оценке, юнкер?

– Тысяч семь. Но за это не поручусь. У меня было слишком мало времени, господин полковник.

– Спасибо, юнкер. Вы можете идти отдыхать.

– Есть, господин полковник.

Когда юнкер ушел Дроздовский сказал начальнику штаба Войналовичу:

– Все как я и предполагал, Михаил Константинович. Численный перевес не даст красным ничего. Мы возьмем Ростов.

Полковник Михаил Войналович был одним первых и самых верных союзников Дроздовского. Они были весьма похожи два эти человека. Единство взглядов, убеждений, полное самоотречение, храбрость и решимость были свойственны обоим офицерам. А различия в характерах удачно дополняли их. Порывистый и нервный Дроздовский и рядом спокойный и уравновешенный Войналович.

– Однако на численный перевес стоит

обратить внимание, Михаил Гордеевич. Я не думаю, что в городе красных семь тысяч, как сказал разведчик. У него не было времени для детального изучения ситуации.

– И я полагаю, что их больше, Михаил Константинович. Но дезертирство делает свое дело. Да, они жестокими мерами, заставили людей повиноваться, Но что будет, когда мы ударим, и власть красных начнет распадаться? Не думаю, что их солдаты станут стоять до смерти за их республику.

– Нужно выработать план атаки.

– Этим мы и займемся. Точки установки наших орудий. Гаубичный взвод вот здесь. А здесь пойдет броневик «Верный». Он проложит путь для 1-го пехотного офицерского полка.

– Первым в город стоит бросить конный дивизион [2] , Михаил Гордеевич. Кавалерия, под прикрытием огня наших пушек, легко просочится вот здесь и здесь. Мы выйдем к вокзалу и лишим штабы красных эффективного руководства.

– Кто поведет дивизион? Кому дать командование?

– Я попросил бы вас, доверить это мне.

2

около 300 человек

– Вам, Михаил Константинович? Это удачный выбор. Я могу полностью вам довериться. Но, вы начальник штаба.

– В наступлении я буду гораздо нужнее во главе кавалерии, чем за столом.

Ростов

Тюрьма.

2 мая 1918 год.

Корнет Петр Лабунский и еще два десятка офицеров были приговорены к расстрелу по ускоренной процедуре, ввиду подхода к городу вражеских войск.

В камеру вошел молодой чекист и зачитал приговор:

– Именем Донской Советской Республики. За контрреволюционную деятельность, направленную на свержение народной власти, особая комиссия приговаривает бывших офицеров Лабунского, Штерна, Петрова, Романова, Моисеева, Иванова, Рогова, Шлезинга, Владимирова, Козинцова… к расстрелу. Приговор окончательный и не подлежит обжалованию. Приговор будет приведен в исполнение 4 мая 1918 года. Подписано председателем трибунала комиссаром по борьбе с контрреволюцией Шамовым, особым уполномоченным ЧК Сизовым и особым уполномоченным ЧК Губельман.

Чекист свернул бумагу и вышел из камеры. Щёлкнул замок.

– Ну, вот и все, господа, – сказал полковник Петров. – Наша судьба определилась.

– Этого и стоило ожидать, – спокойно произнес поручик Штерн. – Расстрелы у большевиков дело обычное.

– С чего это они так заторопились, господа? – спросил ротмистр Козинцев. – Ведь дали время подумать. Вдруг кто и поступит к ним на службу.

– У города части белых, господа, – сказал Лабунский. – Возможно, будет штурм. Потому и торопятся.