Друг-апрель
Шрифт:
Что-то случилось.
Аксён просунулся под елки, и стал медленно пробираться по тропинке к дому, и почти сразу увидел дядю Гиляя. Дядя стоял на корточках и смотрел в театральный бинокль в щель между еловыми лапами.
– Стоять, – сказал он Аксёну, не оборачиваясь.
Аксён остановился.
– Иди сюда, – поманил рукой дядя.
Аксён подошел, присел рядом. Дядя Гиляй сунул бинокль.
– Что за мент?
Аксён приложил бинокль к глазам. На крыльце дома действительно стоял человек в милицейской форме. Курил.
– Это Савельев, участковый
– Савел… Что ему нужно?
– Не знаю… Может, Чугун что-нибудь накосячил… А вообще он всегда цепляется…
– Чугун пьяный с утра, что он мог накосячить… Хотя, может, с вечера что-нибудь… Я послал Тюльку за сигаретами, а его все нет и нет, потом гляжу – мент…
– Я же говорю, Савельев иногда заходит, работа у него такая. Он тут рядом живет, в Неходи…
– Ты мне про ментовскую работу не рассказывай, я знаком с нею! Ты иди лучше туда, разузнай. Если что…
– Что – что? – спросил Аксён.
– Ну что, то. Если мент вдруг мной заинтересуется, ты знак подашь. Вот так, пальцем… – Дядя Гиляй продемонстрировал большой палец. – Понял?
Аксён вернул бинокль и направился к дому.
Савельев почти сразу его увидел и помахал рукой. Аксён помахал в ответ.
– Привет, Иван, – Савельев отбросил окурок. – Ты почему в школу не ходишь?
– Денег нет на билеты, – ответил Аксён. – А пешком не могу, я не Ломоносов.
– Да уж где там… Денег, говоришь, нет? – Савельев сощурился. – А я про другое слышал…
Аксён пожал плечами.
– А я слышал, что вы с братьями в Монако неплохо приподнялись. Так?
– Ну, так…
Аксён не любил врать Савельеву. Савельев был все-таки человек, хорошим людям Аксён старался не врать. Ну только в крайних случаях.
– Завязывали бы с этим. Ну, ты и мелкий, Чугун, конечно, уже все, бесполезно…
– Все?
– Ага.
– А вы откуда знаете?
Савельев достал еще сигарету.
– Я не знаю, я вижу. – Он закурил. – Просто вижу. Если человек безнадежен, то это видно. По твоему старшему брату видно. А по тебе пока нет. Так что думай. Вы на Монако неплохо подняли…
– Мы не украли ничего.
– Сегодня не украли… Знаешь, Иван, все бывает когда-то в первый раз. А у многих первый раз бывает и последним. Ты неглупый, я знаю. Так что смотри сам.
– А вы зачем вообще пришли? – Аксён насупился. – Меня спасать?
– Да нет. То есть спасать не я буду. У нас обход. К вам социальный работник просто. А я сопровождаю, местечко у вас тут… сам знаешь.
Аксён не стал с ним больше разговаривать, плюнул, пнул дверь.
Социальный работник был новым. Новой. В прошлый раз приходила толстая усталая тетка, в этот раз прислали молодую, лет двадцать пять всего, и худую. Она неловко сидела на табуретке, губы кусала. Перед ней на полу сидел Тюлька, он демонстрировал социальной работнице мылоход, построенный на смену утерянному вездеходу и жужжал. Тюлька. Мылоход – кусок хозяйственного мыла с приделанным моторчиком, работающим от батареек. В теории мылоход тоже должен был передвигаться практически по любым поверхностям, однако пока передвигался
– Здравствуйте, – Аксён вежливо поприветствовал гостью.
Сел на стул, сложил руки, некоторое время молчал, затем прогундел:
– Падет небо на землю, и станет вода кровью, и воссияет звезда полынь, и спасутся только сорок тысяч праведных. Или сорок пять?
– Не знаю… – растерялась девушка.
– Вы что, не свидетель Иеговы?
– Нет, я соцработник.
– Да что вы говорите! А по виду точь-в-точь… А у вас сестры родной в свидетелях нет?
Девушка слегка покраснела.
– Я так и знал, – сокрушенно вздохнул Аксён.
– Аксён, ты чего придуриваешься? – Тюлька остановил мылоход.
– Ладно, не буду больше. Значит, вы соцработница?
– Да. Я недавно работаю… Это мой первый обход. А где ваша мама?
– А кто ее знает, – Аксён потянулся. – Наверное, за грибами отправилась.
– Куда? Ведь весна…
– Вру, – Аксён уселся в кресло. – Вру, не за грибами. Она на парашютном заводе. Работает испытательницей. У нее вес подходящий.
Социальная работница хихикнула.
– Значит, ты Иван?
Аксён понял, что шутить с гостьей бесполезно, чувство юмора у нее присутствует.
– Иван. А вы зачем пришли?
– Проверяем состояние… – Девушка повертела руками в воздухе. – У вас ведь мама не работает? Ну, если исключить парашютный завод?
Аксён промолчал.
– Мама не работает. На что же вы живете?
– А мы… – начал было Тюлька, но Аксён пихнул его локтем.
– Подсобным хозяйством живем, – ответил Аксён. – Выращиваем черемшу, репу, капусту. Ну а потом ими и питаемся.
– Понятно… – Девушка достала блокнот, но ничего не записывала. – А в школу? Вы в школу ведь не ходите?
– Ему, – Аксён кивнул на Тюльку, – еще рано, а я уже закончил. Восемь классов.
– А девятый?
– На девятый у меня денег нет. То есть на поезд. А пешком не находишься…
– Но можно было в санаторную школу, там у них есть интернат…
– В батор? – поморщился Аксён. – Мне здоровье не позволяет, они все больные там, а у меня иммунитет ослабленный. Короче, нельзя. Любой врач вам подтвердит, у нас тут, в Ломах, ведь ни одного здорового-то нет, у нас тут цистерна с ртутью опрокинулась. Прямо рядом с нашим домом. У нас в подвале этой ртути на пять сантиметров стояло!
Соцработница с испугом поглядела под ноги.
– Да-да, а мать как раз мимо проходила, когда цистерна опрокидывалась. Она тогда Чугуна ожидала, вот он такой кривой и получился. Черномазый…
Аксён замолчал. На девятый класс у него действительно денег не было. Вообще, денег у него не было и на восьмой, однако в восьмой он еще ходил. Вернее, бегал. Выходил за два часа и бежал. Иногда по дороге, а иногда по лесу, по тропинкам. Он являлся в город рано и пробирался на вокзал, а оттуда уже шагал в школу, чтобы никто не думал, что он пешком.