Друг мой, враг мой
Шрифт:
То, что ковид – это не шутка, ученики 10 «А» осознали, когда им сообщили, что умерла от осложнений после коронавируса директор школы. В это было трудно поверить. Директриса, крупная, громогласная дама, помнилась с раннего детства, с первого класса, и казалась вечной. За десять лет их учебы в школе она совсем не изменилась. Ее зычный окрик все так же мог остановить расхулиганившуюся детвору, даже старшеклассников. А вызов в кабинет директора заставлял волноваться и отъявленных школьных хулиганов. И теперь ее не стало…
Зимой умер от ковида отец Женьки Дрёмова. Много лет наблюдавшие
Лисин с удивлением наблюдал за одноклассником. После всех рассказов Женьки о безобразиях, творимых папашей-пьянчугой в семье, после синяков и ссадин на теле, которые нельзя было не заметить в раздевалке перед уроком физкультуры, Дрёмов должен был радоваться избавлению или хотя бы облегченно вздыхать. Но Женька ходил мрачнее тучи и отказывался разговаривать. Саньке даже расхотелось его подкалывать.
Однажды он не выдержал и попросил Климову:
– Алинка, слушай, а спроси Джексона – чё с ним происходит? Ходит как привидение, ничего не замечает.
– Лисин, ты дурак? – вскинула на него синие глаза девушка. – Он же близкого человека потерял!
«Близкого? – с удивлением подумал Санька. – Как может такой человек быть близким? Вечно пьяный, ни копейки не приносящий в дом, тиранящий семью, поднимающий руку на мать и сына… и все-таки близкий?»
Он задумался о своей матери. Можно ли ее считать близким человеком? Она регулярно присылала деньги на воспитание сына, раз в пару месяцев звонила, задавала дежурные вопросы: «Как учеба? Как здоровье?», получая на них дежурный ответ: «Нормально!»
Уже четыре года мать не могла приехать даже в отпуск – якобы дела не позволяли. А Санька перестал ждать ее визитов, окончательно поняв, что матери он не нужен. Ну и ладно! Она ему тоже не нужна. Да и матерью ее можно было считать чисто условно.
Повод для серьезного разговора подвернулся совершенно случайно.
На зимних каникулах классная, Алевтина Васильевна, попросила Дрёмова и Лисина перетаскать парты из кабинета в коридор на время ремонта пола. Ребята таскали тяжелые столы вместе, время от времени обмениваясь фразами: «Держи крепче, Лис!», «Осторожно опускай, Джексон!». Плотно прижатые друг к другу, ряды парт скапливались в углу школьной рекреации.
– Женька, скажи честно: ты жалеешь своего отца? – неожиданно спросил Санька.
Дрёмов метнул на него быстрый взгляд, и Саня с удивлением заметил повлажневшие глаза одноклассника.
– Давай передохнём, – предложил Женя и примостился на только что поставленную в угол парту. Лисин сел на соседнюю.
– Понимаешь, Санька, странное дело… – тихо, словно делился самым сокровенным, начал Дрёмов, – по идее я должен его ненавидеть. Он же меня бил, мать обижал. Я за всю жизнь даже маленького подарочка от него не получил. А мне почему-то вспоминается, как мы вместе с ним рыбачили на речке, как он помогал мне наживку на крючок насаживать. Помог подсечь и вытащить приличного подлещика! Как
Женька отвернулся к окну и смотрел куда-то вдаль, будто видел не укрытые снегом кроны деревьев, а что-то совсем другое.
– И вот отца нет… Врачи сказали, что его организм был полуживым от постоянного отравления алкоголем. В общем, пережить эту болезнь шансов почти не было… Теперь в доме тихо и спокойно. Никто не орет в пьяном угаре, не скандалит с матерью, не раздает подзатыльники направо и налево. А внутри пустота. Как будто из души вынули что-то важное, а вернуть на место забыли.
– Да, странно, – вздохнул сочувственно Лисин. – Меня вот мать никогда не била, не ругала. Все время деньги шлет, покупает все, что ни попросишь, а внутри тоже пустота. Только у меня оттуда ничего не вынули. Там его изначально не было. Такие дела! Ладно, давай работать, а то мы тут провозимся до ночи, а хотелось бы еще на компе в войнушку поиграть.
Санька накинул куртку, собираясь в школу, и постарался быстренько просочиться мимо кухни. Но не успел. На пороге появилась бабушка.
– Сашенька, не забудь шапку надеть, холодно на улице!
– Не холодно, – возразил внук.
– Как же не холодно, когда март на дворе? Да еще и ветер сильный. Не дай бог, простудишься. А тебе ж никак болеть нельзя, к экзаменам готовиться надо. Надень, надень шапочку-то!
– У-у-у! – медведем зарычал парень и театрально закатил глаза.
Но шапку взял и натянул на голову. Выскочил на лестничную площадку и побежал вниз по лестнице, поправив на плече школьный рюкзак. А Анна Ивановна тяжело вздохнула, глянула в глазок, проследив за внуком, и вороватым движением правой руки коротко его перекрестила.
Спустившись этажом ниже, Санька снял шапку и комком сунул в карман. Головные уборы он не носил принципиально, считая, что уровень детского сада уже перерос. А если действительно было холодно, то накидывал на голову капюшон. Делов-то!
Вернулся домой поздним вечером, сказав по телефону бабушке, что будет готовиться к экзаменам с одноклассником, а на самом деле весь вечер резался с ним в компьютерную игру.
Довольный очередной победой на виртуальном поле боя, он открыл дверь своим ключом и настороженно замер в коридоре, прислушиваясь. Из комнат не доносилось ни звука, хотя обычно в это время бабушка смотрела телевизор – всевозможные дурацкие ток-шоу.
Санька разделся в коридоре, зашвырнул рюкзак в свою комнату и отправился на поиски бабушки.
Бабушка лежала в кровати и, кажется, спала. В такое время? Парень удивился, почувствовав тревогу.
– Ба, ты чего? – спросил тихо, подходя к кровати.
Анна Ивановна с трудом разлепила веки и посмотрела на внука.
– Ты пришел, Сашенька? Голодный, наверное… Там на плите обед, разогрей только. А я сегодня что-то устала, легла полежать… – и закашлялась.
После приступа кашля она долго приходила в себя, тяжело, трудно дышала.