Друг на все времена
Шрифт:
Впрочем, дело не в уме только. Чтобы хорошо понять другого, нужна особая внутренняя тонкость – не знаю, как ее и назвать. Может быть, интуиция? По Гёте, интуиция – это «откровение, развивающееся изнутри человека».
Любопытно, что малыши часто лучше понимают взрослых, чем взрослые малышей, это факт бесспорный. Но ведь не скажешь, что малыши умнее! А вот какая-то «тонкость» у них есть. Может быть, детское зрение, о котором мы говорили?
Да что там малыши! Я сам слышал лично, как один зоолог, не знаю уж, в шутку или всерьез, сказал:
– Односторонняя связь с животными уже установлена: они нас
Не берусь судить об истинности этих слов (или разбирать их юмор). Но полагаю, задуматься над ними не мешает. Они привлекают внимание к трудностям взаимопонимания (между живыми существами), а также к тому, что для подобного взаимопонимания одних ума и знаний недостаточно.
Вернемся к «уважению».
Что нужно, чтобы лучше понимать другого и научиться уважать его чувства, мысли, его видение мира?
Мне думается, первым делом нужно научиться как бы превращать интересующих нас людей в своих собеседников, о тех, кого в отдельности можно бы назвать: «Человеком Ты». Поясню, что это значит.
Люди входят в наш внутренний мир по-разному.
Одни – как почти безликие «Они». Именно их мы имеем в виду, когда, например, говорим: «Расписание уроков изменили», «Нас хорошо встретили в пионерском лагере» и т. д. Делали-то живые люди, уважаемые (добрые и умные) «Они». Но, произнося те фразы, мы людей не видим. Мы видим не их, а их дела. Живые люди за делами как бы незаметно стушевываются.
Гораздо более чувствительно входят в наше сознание другие: «Человек Он», «Человек Она», «Люди Вы» (когда перед нами свыше одного) и «Человек Вы» (когда перед нами один, но мне не очень близкий). Таких людей мы видим несравненно лучше, чем «Людей Они», и почему-то чувство уважения к ним, когда оно возникает, ощущается сильнее.
Почему это?
Потому ли, что человек по самой своей природе нуждается в четкой личности, чтобы проявить к ней высокие симпатии и уважение? Или потому, что, уважая человека с именем и фамилией, мы рискуем меньше, чем уважая просто «Одного из...» (ведь какой-нибудь «Один из...» может оказаться не таким достойным, как его товарищи)? Во всяком случае, это так, и, следовательно, говоря о многих, полезно видеть их по одному.
Но всего лучше в наш внутренний мир входят наши «собеседники»: люди по имени «Ты». Не по обращению «ты», хотя может быть и такое, а по самому факту общения с ними и «по моему» к ним влечению.
Если «Я» – «первая» личность для каждого (ведь человек «из себя» начинает познавать другие личности, как и все окружающее), то «Человека Ты» можно бы назвать условно «второй» личностью. «Второй» потому, что он всех других («третьих») ближе. Ближе и физически: он в данный момент собеседник, стоит рядом. Ближе и потому, что к нему испытываешь доверие, симпатию. Ближе, наконец, и потому еще, что если «я» его уважаю, то, следовательно, по-настоящему признаю его индивидуальность, личность, признаю, что и он – полноправный «Человек Я». То есть как бы «моей породы».
«Человек Ты» производит наибольшее впечатление, потому что мы его не только с внешней стороны видим. И судим о нем не лишь
Лучше всего нам дано познать «Человека Ты». И лишь к нему всего полнее раскрывается заслуженное уважение.
Какой отсюда вывод?
Он прост. Больше всего выполняет свой долг уважения к людям тот, кто умеет видеть в других не безликих «Они», а своих собственных собеседников, «Людей Ты».
Счастье для живущих рядом с кем-то, если тот умеет видеть в людях «Человека Ты», умеет проявлять к ним должное уважение.
Грустно жить с людьми, не обладающими таким даром.
Впрочем, и у таких людей жизнь пуста и сиротлива.
Ведь если подумать хорошенько, то относиться с уважением к другим важнее даже «мне», чем «им», этим «другим людям». Глава о «Человеке Ты» скорее учит не альтруизму, а... эгоизму, правда, эгоизму доброму, никого решительно не задевающему.
У французского писателя Андре Моруа есть такие слова:
«Если мы хотим, чтобы другие нас любили, надо говорить не о том, что интересует нас, но их. А что же интересует их? Они сами. Невозможно наскучить женщине, беседуя с ней о ее характере, красоте, расспрашивая о ее детстве, о том, что ее печалит. Невозможно наскучить мужчине, заставляя его говорить о себе...
Другой способ нравиться, вполне честный,– хорошо отзываться о людях. Если им это передадут, они обрадуются и будут склонны хорошо думать о Вас.
Взаимность существует. Из-за сердитой фразы, переданной недоброжелателем, люди становятся лютыми врагами».
Тот, кто имеет «Человека Ты» (особенно – много, много их), тот, научившись хорошо познавать других, сам скорее раскроется с наибольшей полнотой, проявит себя в наилучшем врожденном качестве.
Искать в людях хорошее
...Если человек сам стал хуже, то все ему хуже кажется.
В раздевалке школьного спортзала исчезли часы. Это было тем более неприятно, что ни о чем подобном в школе раньше и не слыхивали. Можно было (и в девяти случаях из десяти так бы, видимо, и поступили) немедленно вызвать милицию. Но директор школы не торопился. Он долго думал, вычеркивая мысленно из списка вероятных похитителей одного за другим: этот не мог, и этот тоже... Наконец, остался один. Складывая все возможные побудительные мотивы, педагог пришел к выводу: да, это он. На следующее утро «его» пригласили в директорский кабинет.
– Слушай, ты принесешь часы,– директор взглянул на свои,– через двадцать минут (их было достаточно, чтобы сбегать домой и обратно). Обещаю: первое – никто не узнает, как они нашлись, второе – ты никогда больше не услышишь об этом.
Двадцати минут действительно хватило. С тех пор прошло десять лет. Похитителю теперь двадцать пять. Он юрист и человек безупречный...
Есть одна – давно установленная – истина: каждый человек старается быть таким, каким его видят другие. Не всегда и не так, чтобы уж слишком откровенно. Но – большей частью достаточно отчетливо.