Друг по четвергам

Куксон Кэтрин

– Ни минуты не сомневаюсь, судя по ее настрою. И, как я теперь понимаю, ее муж того же мнения. Подумать только, Хамфри мог избежать всего этого, не позвони мне миссис Дрейтон в то субботнее утро.

– Значит, ты к ней привязалась?

– Удивительно, но да, как и она ко мне. Думаю, и ее муж тоже хорошо ко мне относится. Миссис Дрейтон действительно держалась со мной по-доброму: она даже извинилась за то, как они со мной раньше обращались. Я навестила их всего дважды, но каждая встреча вызвала бурю эмоций. Буквально хотелось зареветь в голос.

–

Ну, я, пожалуй, поставлю чайку, а ты пока выкладывай остальное: я еще ничего не слышала про твою нынешнюю жизнь и про твоего книжного червя. Не терпится узнать, как там у вас все складывается.

– Могу сказать только одно – замечательно!

Направляясь на кухню, Джейни воскликнула:

– Эх, хорошо бы снова стать молодой: ни тебе четверых детей, ни благоверного, который способен думать только о фруктах.

Ханна откинулась на спинку стула. Она смеялась над шуточками сестры, но в то же время чувствовала, что по-настоящему сейчас ей хочется только плакать.

* * *

Как всегда после встреч с сестрой, у Ханны немного отлегло от сердца, но чувство облегчения быстро испарилось, как только она вошла в дом, где сам воздух, казалось, был пропитан раздором.

Ощущение противостояния не исчезло ни в среду, ни в четверг. Супруги не обменялись ни единым словом, и даже отправляясь в четверг на свой бридж, Хамфри ничего ей не сказал.

Едва за мужем закрылась дверь, Ханна заказала такси, чтобы отправиться к Дэвиду с большим чемоданом заблаговременно собранных пожитков.

Когда Ханна, снова на такси, вернулась от возлюбленного, часы пробили половину одиннадцатого. Хамфри уже был дома: пальто мужа против обыкновения валялось на спинке стула, что само по себе многое говорило о его настроении. Напряженное безмолвие поначалу не было нарушено, но потом, поднявшись к себе в комнату, Ханна услышала из-за двери голос мужа:

– Мой дядя… он совсем плох.

Она не ответила.

Через несколько секунд Хамфри отошел. Услышав, как муж закрыл дверь своей спальни, Ханна немедленно встала и заперлась изнутри. Но и в этот раз она напрасно опасалась попытки вторжения со стороны Хамфри.

На следующее утро, около десяти, она позвонила в дом престарелых, попросила к телефону миссис Дрейтон и предупредила, что к ним может пожаловать Хамфри: он взял дополнительный выходной, поскольку узнал о плохом самочувствии дяди.

На это миссис Дрейтон ответила неопределенно:

– Что ж, поживем-увидим, Ханна, поживем-увидим.

Когда Ханна спросила про мистера Дрейтона, последовала пауза. Затем миссис Дрейтон сказала:

– Спокойно спит. Не чувствует боли и вполне осознает, что происходит вокруг. Но он совсем ослаб.

– Мне очень жаль.

– Уверена, что так, дорогая. До свидания. Буду держать тебя в курсе.

– До свидания.

* * *

Ханна могла остаться в пятницу на ночь у Дэвида, но не стала: она чувствовала, что вот-вот последует

известие от миссис Дрейтон. И когда в субботу утром раздался телефонный звонок и в трубке прозвучал голос пожилой дамы, Ханна уже знала, что услышит.

– Муж… скончался в половине четвертого, Ханна. И нет, Хамфри к нам не заглядывал. А поскольку считается, что я не знаю, где он, то, естественно, я не в состоянии сообщить ему о случившемся. Поэтому он ничего не узнает, пока не явится завтра днем. Ханна, могу я просить тебя продолжать хранить молчание, пока не пройдут похороны? Они состоятся утром во вторник.

– Конечно, миссис Дрейтон. Да, конечно. Я сделаю для вас все, что пожелаете.

– Тебе не придется долго ждать: завещание огласят днем, сразу после похорон. И с этого момента все для тебя изменится к лучшему.

– Не беспокойтесь, миссис Дрейтон. Не усугубляйте ваше горе. Я вполне могу еще потерпеть.

– Спасибо, Ханна, спасибо тебе.

Прежде чем выйти из дома, Ханна снова позвонила в дом престарелых и, попросив соединить ее с сестрой, справилась, где состоятся похороны и куда можно послать цветы…

* * *

Примерно в половине третьего Ханна сидела напротив Дэвида за ломберным столиком. Дэвид учил ее играть в шахматы, а Ханна, смеясь, комментировала:

– Нет, я никогда не пойму, в чем тут суть! Почему ты, например, съел эту пешку? Ведь сам же сказал, что мне надо ходить ею.

– Но я ведь не сказал, куда именно ходить, – ответил Дэвид. – А ты поставила свою пешку под бой.

– Сэр… мадам. – Едва не столкнув фигуры из слоновой кости, оба резко повернулись навстречу Питеру, торопливо входившему в комнату. На нем не было сюртука – лишь жилет и рубашка с закатанными рукавами.

– Уверен, сэр, это она… это она.

– Ты о чем? – Дэвид вскочил на ноги.

– Там, на дороге, сэр. Я как раз… – Питер сглотнул. – Я выносил мусор во двор, когда увидел на улице такси. Двое мужчин уже вышли на тротуар и помогали выйти женщине. Это она.

– Кто? Кто?!

– Кэрри, сэр, кто же еще? Ваша жена.

– Боже мой! Только не это. – Дэвид схватился за голову и простонал: – Пилли! Так и знал, что он проговорится! Так и знал!

Потом мужчины разом повернулись к Ханне. Питер вскочил, бросился в спальню, схватил пальто и сумку Ханны и пулей вылетел из комнаты со словами:

– Скорее, мадам! Наверх, пожалуйста, наверх!

Дэвид уже подталкивал Ханну к дверям кухни и умолял ни в коем случае не выходить из укрытия.

Когда Ханна поднялась во владения Питера, тот уже ждал ее там.

– Не запирайтесь на ключ, – посоветовал он, – если вдруг она войдет, я буду ее сопровождать. Притворитесь, будто читаете или что-нибудь в этом роде – я представлю вас как свою кузину… или даже как дочь. Да, да. Можно и так сказать. – С мимолетной улыбкой слуга добавил: – Только постарайтесь не шуметь, чтобы внизу не услышали.