Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары

Шепелев Алексей А.

— И что же ты сделал?

— Я отправился к префекту и потребовал, чтобы он изгнал этих смутьянов из провинции. И пообещал, что если хоть один из этих мерзавцев осмелится появиться в моих владениях, то я вздерну его на ближайшем дереве. Префект попытался, было, спорить, но я пригрозил ему, что расскажу обо всём самому Императору Кайлу.

Йеми понадобилось всё его самообладание, чтобы удержаться от возгласов и гримас. Императору он расскажет. Неужели можно всерьез предполагать, что Императору неизвестно, какими методами префекты и инквизиторы утверждают

в покоренных провинциях законы Империи? Наверное, можно, если быть благородным сетом и не путешествовать дальше границ собственного поместья.

— И что же префект? Внял твоим словам и осадил инквизиторов?

— Если бы… Меня чуть не схватили и не упрятали на остров Фильи, куда свозят со всей Империи душевнобольных. Я смог бежать, но с моим высоким положением в Оксене было покончено. Доподлинно известно, что префект написал в столицу письмо, в котором обвинил меня перед Императором в измене и заговоре. И, если слухи о том, что случилось, дошли и до Альдабры, то, боюсь, от моего рекомендательного письма не будет никакой пользы, один только вред.

— Если я правильно понимаю, то слухи может и дошли, только знают об этом немногие, — заметил Йеми. Об измене благородных сетов и даже лагатов широко оповещают только тогда, когда обвиняемые сидят в подвалах, за крепкими решетками, в ожидании суда и казни. В противном же случае такие вести предпочитают скрыть, чтобы не возбуждать людей из низких сословий. — Я полагаю, что поиск бежавшего сета возложен не на префектов, но на инквизиторов, цензоров и эдилов.

— Я и сам так думаю, — согласился благородный Олус, — но считал своим долгом предупредить вас.

— Мы очень признательны и благодарны. Но, я полагаю, что выгоды от такого письма при разумном его использовании, окажутся более весомыми, нежели неудобства. Поэтому, я позволю себе подтвердить нашу просьбу.

— Будь по-вашему. Несите чернила и бумагу или писчую кожу, я напишу такое письмо.

— Благодарность наша безмерна. Со своей стороны, я, как верный подданный Императора Кайла, обещаю, если будет у меня такая возможность, рассказать Императору твою историю и походатайствовать перед ним о твоём возвращении в Оксен. Возможно, Император сочтет, что ты в чем-то виноват, но, во всяком случае, твоя верность трону и Империи должна быть подтверждена.

— Мне нечего желать, кроме справедливого суда божественного Императора Кайла, — горячо заверил благородный сет. — Если вы сумеете добиться этого, то я до конца своих дней буду почитать себя вашим должником.

— Что ж, поможем друг другу, как того и желал Иссон, начертавший путь, которому мы оба следуем, — подвел итог кагманец. — Завтра мы сможем выполнить наши намерения. Да пребудет с тобою милость Иссона, благородный сет Олус Колина Планк.

— Да прибудет она и с вами.

И вправду, за разговором они и не заметили, как наступили сумерки. Небо стремительно темнело, облака приобрели пунцовый цвет, а на востоке уже зажигались первые яркие звезды. К стоящим у входа в хижину Гаяускасу и Йеми подошел Битый.

— Вам,

вероятно, понадобится ещё пара матрасов? Можете взять их в соседней хижине. А в этой вы найдете хворост. Если вам нужно огниво…

— Благодарю, огниво у нас найдется, — ответил Йеми. — Есть и масло для светильника.

— Замечательно. Кто-нибудь из вас может пройти со мной и получить овощи к ужину. Горячую пищу в приюте готовят раз в день, на обед. Но вам не возбраняется приготовить себе дополнительный ужин из собственных запасов.

— У нас с собой достаточно еды… — начал было Балис, но Йеми его решительно прервал:

— Прошу извинить моего спутника, он чужестранец и не знает правил поведения в обители. Разумеется, он не желал оскорбить вас своим отказом, — и, повернувшись к Балису, объяснил: — Не принять предложенную от чистого сердца еду в этих краях считается жестоким оскорблением.

— Извините, я не знал, — смутился морпех.

— Ничего, я не в обиде. Я понимаю, что в разных землях разные обычаи.

За едой отправили мальчишек. Балис же, войдя в хижину, присел рядом с Мироном.

— Ну, как ты?

— Почти нормально. Только вот повернуться толком не могу, а так — всё хорошо.

— Битый сказал, завтра они тебя на ноги поставят.

— Это было бы здорово. Терпеть не могу валяться на больничной койке. А уж в такой ситуации особенно. Ну, рассказывай.

— О чём? — удивился Гаяускас.

— Обо всём. Мне Саша кое-что уже поведал, теперь ты расскажи. Наромарт придет, надо будет устроить небольшое совещание.

— Охота тебе по двадцать раз одно и то же выслушивать. Да и не произошло ничего особенно интересного. В церкви местной постояли, проповедь послушали — и все дела. Потом на улице немного мозги благородному сету попудрили, согласно легенде. Его историю послушали. Грустная, кстати, история.

— Вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее. Саша-то с половины разговора ушел…

— Подробнее не получится, он был не слишком разговорчив. А, коротко говоря, дело такое. Жил он себе в своём краю, верил в этого Иссона, никого не трогал. Похоже, не знал, что в мире происходит, здесь ведь ни телевизора, ни газет… А потом нагрянули к ним инквизиторы, наводить свой порядок. Ну, сет этот попытался народ от инквизиторов защитить. Его сначала психом объявили и хотели упечь в местную психушку. А когда не вышло — обвинили в измене.

— Старые песни, — заметил Мирон. — Вроде мир другой, времена другие, а методы те же самые.

Вернулись мальчишки, принесли с собой глиняные кринки с соленой капустой, морковью и огурцами. Йеми притащил хворост и разжег небольшой костерок, после чего принялся рыться в мешках.

— Чего это ты ищешь? — не понял Балис.

— Суп хочу сготовить. Мирону бульон нужен, да и нам всем по куску мяса не помешает. Крупу, конечно, закладывать не буду, а то до полуночи спать не ляжем, — пояснил кагманец, доставая из мешка и откладывая в сторону приличных размеров глиняный горшок, расписанный яркими красками.